В любом случае, мы с Эллой играли в карты с несколькими другими посетителями гостиницы. У всех были карты, нарисованные красивыми, но простыми изображениями, такими как цветы, лягушки или кролики. Цель состояла в том, чтобы опустошить свою руку, получив как можно больше совпадений для этих карт, насколько это возможно. Это можно сделать, спросив оппонента, есть ли у него карта, которая соответствует твоей. Если у другого есть, то он должен был отдать ее тебе, но если нет, то он говорил: «иди, ищи еду!» — и тебе нужно было брать две карты из колоды в центре круга.
Группа игроков была небольшой, только я, Элла, Кассандра, а также двое мужчин, которые путешествовали вместе. Кассандра была добродушной женщиной, и она не хотела говорить о драматизме собрания компании, как некоторые могли бы, что было облегчением. Мужчины были рыбаками с юго-востока, и у них было много историй, и мы с Эллой чуть не плакали от смеха.
К тому времени, как я направилась спать, все свечи были зажжены. Кое-кто из ребят забрел на территорию «слишком много выпил», и хотя было забавно наблюдать, как они воют свои любимые баллады, мне не хотелось задерживаться там дольше. Некоторые люди стали слишком дружелюбны. Гарольд, на мой взгляд, стал слишком обидчивым.
Я была на полпути к своей комнате, когда пара рук легла мне на плечи и сжала. Поморщившись от отвращения, я толкнула его локтем назад.
— Думаю, что…
Я поняла, что это голос Эллы, но опоздала на мгновение, когда мой локоть ткнулся в ее мягкий живот.
Повернувшись к ней лицом, я увидела, что она отступила назад, когда удар пришелся в цель. Это уменьшило силу удара, но все равно было больно. Она издала болезненный звук, когда я взяла ее за локти. Она использовала обе руки, чтобы опереться на мои плечи, сгорбившись.
— Боги! Элла, мне так жаль, — выпалила я. — Я не знала, что это ты!
Она легонько ударила меня по голове.
— Я собиралась сказать тебе, что ты прекрасно выглядишь сегодня в новой одежде. А может, и нет.
Я улыбнулась. Если она может шутить, значит, не слишком сильно пострадала.
— Тогда я скажу. Ты тоже выглядела прекрасно.
Она такой и была. Когда я не пялилась на леди Фамай, я смотрела на нее. Где-то в сумках она хранила свободную черную тунику, оливково-зеленые леггинсы и прозрачный черный шарф, который обмотала вокруг волос и плеч, как это было модно на юге. Как и многие местные мужчины и женщины, она подвела глаза карандашом, на что у меня не хватило смелости даже попытаться. Она не была придворной красавицей, как эта леди, но весь ансамбль оживлял ее смуглую золотистую кожу. У нее был свой собственный вид привлекательного очарования, как у ее матери, который мне нравился больше.
Заметив, что я смотрю на нее, она многозначительно повела плечами.
— Ты так думаешь?
— Да, — сказала я внезапно охрипшим голосом.
Я поцеловала ее, нежно, с сердцем, застрявшим в горле. Это был порыв. Я так давно не целовала ее, что почти забыла, каково это. Даже по ночам в Форклаке, когда алкоголь придавал мне смелости, я держалась в стороне. Най однажды намекнула, что выпивка была основой моих чувств к Элле. Это заставило меня сомневаться, даже спустя месяцы после того, как она произнесла их. Но сейчас я была трезва.
Элла запрокинула голову. Ее глаза расширились от удивления, когда она посмотрела мне в глаза. То, что она там нашла, должно быть, ее удовлетворило. Ее губы были сильными и мягкими, когда она поцеловала меня в ответ. Когда у меня закружилась голова, не без удовольствия, я снова отстранилась. Наши глаза встретились, и я почувствовала толчок в животе. То, как она смотрела на меня, вызвало жар на шее и щеках.
Когда она поцеловала меня снова, одно чувство продолжало возвращаться… что это было правильно, что поцелуи и ласки никогда не были правильными ни с кем прежде. Боги, раньше мы даже не чувствовались так хорошо вместе. В прошлом, я всегда чувствовала себя неловко и неуверенно. У нас никогда не было подходящего времени. Время пришло прямо сейчас.
Она взяла меня за руку, и мы с головокружительной легкостью вернулись в нашу общую комнату. Время от времени одна из нас останавливалась, чтобы прижать другую к стене, или ныряла в нишу, когда мимо проходил слуга. Я не хотела делиться этим опытом ни с кем, даже на мгновение, и, казалось, она чувствовала то же самое.