Он был длиннее меня и явно сильнее. Когда он отшвырнул меня, я ударилась плечом о землю. Весь воздух вылетел из меня в один миг. Это было хуже, чем когда-либо, когда Элла бросала меня.
«Меня еще ни разу не отрывали от земли», — ошеломленно подумала я.
Элла была рядом, когда я приземлилась. Должно быть, она начала двигаться в ту же секунду, как я поднялась в воздух. Вместе с Калебом они осторожно поставили меня на ноги.
— Тогда две вещи, — голос Калеба был удивительно мягким. В его словах был приятный южный акцент, растянутые гласные и резкие согласные, его «Р» еле слышно. — Тебе нужно будет научиться бросать более крупного противника и тебе тоже.
С того дня, когда у Калеба появилось свободное время, он стал моим «болванчиком», обучая меня, как противостоять более крупному противнику. С ним я научилась использовать чей-то рост и вес против них, и он ни разу не засмеялся надо мной, когда я растягивалась на земле, или тщетно тянула его за руку, пытаясь перекинуть.
Он также, должно быть, предупредил второго помощника из Двенадцатой Роты о своем новом проекте, когда Дей присоединился к нам на следующей тренировке.
Гибкий и мускулистый, Дей был лучше, чем кто-либо другой в лагере на работе. По мере того как я совершенствовалась в спарринге, он наблюдал за моими притворными боями с Эллой, используя время, чтобы улучшить наши формы. Дей был более сдержан в своих похвалах, чем Калеб, и каждый раз, когда я получала от него комплимент, это волновало меня.
Во время одной из тренировок я начала блокировать быстрый финт Эллы справа, прежде чем инстинктивно хлестнуть мое оружие слева, защищаясь от ее истинной атаки. Я была так взволнована, что быстро упустила свое преимущество, слишком долго наслаждаясь этой маленькой победой. Элла воспользовалась этим, чтобы разоружить меня. Затем она освободила меня от посоха еще дважды подряд, так как я потеряла уверенность в своих атаках. В последний раз Дей остановил схватку.
— У тебя хорошая интуиция, — сказал он, возвращая мне копье. — Доверяй ей больше.
В то время я едва сдерживала насмешливое фырканье. Я бы ни за что не назвала свои инстинкты хорошими. Было приятно думать, что кто-то думал, что они улучшаются. Было также приятно думать, что я не наскучила им обоим и не разочаровала их… и мужчины, казалось, наслаждались своей работой.
Они могли добродушно хихикать, когда я стонала над приказом сделать двадцать отжиманий или пробежать через лес, но они также приходили в возбуждение, когда у меня удавался блок, или удар приходился точно в цель. Их гордость была заразительна, и даже маленькие победы казались большими. У меня никогда не было дядей в детстве, но я думала, что, возможно, чувствовала бы то же самое.
Это была приятная перемена по сравнению с некоторыми другими в лагере, как Гилберт, который в любой день мог многозначительно спрашивать, как далеко до того, как великая дорога разделится… это будет, когда я оставлю их и продолжу свой путь на Запад.
Я смотрела на этот день с растущим беспокойством. Мне еще многому предстояло научиться, и не только борьбе. Когда мы с Эллой работали вдвоем или когда спорили друг с другом, Дей и Калеб обсуждали свои планы. Каждый день я слышала о новых местах, о существовании которых даже не подозревала, и каждое звучало невероятнее предыдущего. Иногда мне было трудно вспомнить, что я не буду работать с Двенадцатой Ротой бесконечно.
— Говорю тебе, первое, что я сделаю, когда доберусь до казарм — это хорошенько вымоюсь, — заявил Калеб после особенно трудной поездки. Дождь только ненадолго прекратился, и солнце весь день не показывалось из-за облаков. Он вытер грязь с темной кожи щеки и обиженно уставился на руку.
Дей сидел под навесом фургона, рядом с которым мы решили тренироваться. Широкополая шляпа восседала на его голове, защищая от моросящего дождя, который начался вскоре после того, как мы разбили лагерь. Он поднял голову, чтобы его было видно из-под нее.
— Я не успокоюсь, пока мы не доберемся до южной пустыни. Этот дождь для уток.
Его ответ был достаточно громким, чтобы долететь до друга, который наблюдал за нами с более близкого расстояния, но ему не хватало резкости, с которой говорили многие наемники. Я заметила это по тому, как они разговаривали со мной. Казалось, они заметили, как я вздрагивала, когда Тесс и Гарольд весь день орали друг на друга.