Маги начали обсуждать планы на завтрашний, несмотря ни на что, все-таки праздничный день. Договаривались о том, где и как размещать гостей, которые прибудут на пару дней, и учеников, которые останутся здесь не на один месяц.
Лиска с Наирой радовались, что с ними в доме будут жить еще три девушки-астианки и четверо молодых людей из Изнорья и Никеи. Еще несколько человек будут жить у Верилены и у Кордис. Часть учеников предполагалось разместить в Ойрине, у тамошних ведьм и знахарей, и по двое-трое -- у многих из магов, постоянно или почти постоянно живущих в Драконовых горах. Разговор явно затягивался надолго, и девушки пошли к себе переодеться и передохнуть.
Уже будучи в коридоре, едва закрыв за собой дверь в кухню, они услышали, как Верилена (ее всегда было очень хорошо слышно) спросила:
-- Как успехи у твоих учениц, Кордис?
Ну как же было не выслушать ответ! Они подвинулись поближе к двери и затаили дыхание. (Может быть и зря, и совершенно зря...)
-- Да по-разному, -- кисло отозвалась Кордис. -- Кое-что, бывает, получается. Бывает, не дослушают, бывает, напутают. Не хватает серьезного отношения к делу. И личные особенности иногда сказываются не лучшим образом. Одна -- любопытна до потери всякого соображения, другая -- горда до пренебрежения элементарной осторожностью, а вместе они чудесно дополняют друг друга до абсолютного безрассудства и полной безответственности.
Ученицы отпрянули от двери как ошпаренные. Как она могла! Они старались как никогда, из кожи вон лезли, вот уже без малого месяц терпели ее бесконечные насмешки и пробовали, и пробовали без конца. Они даже для Верилены так не старались! Они сегодня чуть не погибли! А эта стерва!.. И ведь даже не им самим высказала, а Верилене, их любимой Верилене. И Лерайна слышала, которая их и не знает вовсе, и Канингем, и Дариан... Лиска поднималась по лестнице, заливаясь мучительной краской стыда, и только когда они оказались в своей комнате и она увидела пунцовые щеки и сверкающие глаза подруги, у нее слегка отлегло от сердца. Говорить об этом, впрочем, не захотелось ни ей, ни Наире. Слава Богу, было что обсудить и без этого. Завтра здесь будет куча незнакомого народа. Хорошо бы им повезло с новыми соседями и соседками. А еще завтра, может быть, уже к обеду прибудет и Левко... За разговорами они не заметили, как уже совершенно стемнело и пора было пожелать друг другу спокойной ночи.
Гл. 8
Шел дождь. Ночной ветер, злой и холодный, трепал кроны деревьев. Стукнуло веткой в окно, да так, что чуть стекло не разбило. Лиска подняла голову от подушки, огляделась. Да, нет, все как обычно, в доме тихо, все спят. Тревожно на душе, но это не удивительно. Вчера угодили в такую переделку, чудом живы остались. А потом Кордис о них такого наговорила! Лиску снова обожгло обидой. И стыдно так... Да еще эти разговоры о том, что до войны рукой подать, и о том, что какая-то темная сила поднялась и начинает хозяйничать уже не только в Чернополье, но и в соседних с ним Изнорских землях. И если бы это были только разговоры! Ведь уже и люди погибают. А еще тревожнее, конечно, становилось от того, что драконогорские маги так забеспокоились. Видимо, действительно начинается что-то очень опасное. Не зря же они последнее время без конца ездят и ходят по всему Изнорью, и не только по Изнорью. И учеников берут вдесятеро больше, чем обычно. А когда и зачем нужно будет столько будущих магов, непонятно. И узнать не у кого. С ними, учениками, старшие маги не больно-то откровенничают... Зато спрашивают -- как с настоящих... Лиска снова обиделась, причем сразу на них на всех, хотя, кроме Кордис, их никто здесь не обижал. Правда, не так давно, помнится, от Канингема им с Наирой тоже досталось. И если честно, надо сказать, за дело...
Она вздохнула, повозилась немного и снова уснула. До утра было еще далеко.
...Со всех сторон обступает ночь. Сыро, холодно и страшно. Так страшно, что ноги подгибаются, не слушаются. А навстречу тычут свои колючие ветки густые елки. Корни цепляются за ноги. В чахлом свете тонкого месяца почти ничего не видно. В этой темноте через лесную глушь почти ощупью пробираются дети.
-- Мы сейчас посидим здесь, передохнем, -- говорит Вихорушка, а как рассветет, дорогу домой будем искать. Я на дерево залезу, сверху погляжу, увижу куда идти, и пойдем.
Он старался говорить спокойно и рассудительно, по-взрослому, чтобы успокоить братишку, крепенького малыша с круглыми щечками, широким лбом и большими серыми глазами, обычно озорными и веселыми, а сейчас испуганными и заплаканными. Вихорушка часто бывал в лесу. Все лето то и дело ходил со старшим братом по грибы. Он лес любил и не боялся даже и один побродить, если недалеко от деревни. Только здесь лес был какой-то другой, чужой. Все вокруг было вроде бы то же самое: и сосенки, и осинки, и орешник, и заросли папоротника, и мох под ногами, но не такое, как всегда. Что-то было не так даже днем. Тихо слишком что ли? И нет никого, совсем никого, даже птиц не слышно. Совсем не слышно... Ему снова захотелось сесть прямо на землю, а еще лучше залезть вон туда, под куст, спрятаться, съежиться и сидеть тихонько, чтобы никто не увидел, не услышал. Только нельзя это. Он сейчас сам старший брат. А Горошек -- совсем маленький. Ему шесть лет только еще зимой будет, и ему сейчас еще страшнее.
-- Ты не плачь, Горошек, мы дорогу найдем. Да нас наверняка давно уже ищут. Всей деревней, поди, ищут. И не только родня, все соседи, наверное, и дядька Мухор тоже. Он у нас лес знает лучше любого лешего. И Неливан-Громада нас ищет. И тетка Олина с бабкой Сарафаной -- они всегда вместе ходят. Найдут обязательно. Есть хочешь? Ну что же ты молчишь-то все время? Ну -- говори... У нас еще два пирога осталось, из тех, что мы тетушке несли, да орехов опять насобираем, как вчера, а попить -- вон ручей течет. Да не молчи ты!.. Ладно, ладно, молчи. Не реви только.
В предрассветных сумерках под черными лапами ели младший брат прижался к Вихорке. Тот копался в котомке, изо всех сил стараясь не расплакаться. А рядом, совсем рядом, был кто-то еще, неслышный, большой, внимательный и жуткий, кто не произносил ни одного слова, не производил никакого движения. И при этом он крался, то приближаясь, то отдаляясь, приникая к земле, будто тек по ней. И темно было под ним и вокруг него, и страшно. И эта черная жуть подвинулась еще ближе, и еще ближе, и подползла еще, норовя заглянуть в перепуганные глаза...
-- Лисса, Лисса!
Девушка, распахнув не видящие еще со сна глаза, пыталась понять, что происходит.
-- Лисса, проснись! Что с тобой?
Стены, потолок, встревоженное лицо Наиры.
-- Ты чего, что случилось?
-- Это с тобой что случилось? Ты уже минут пять кричишь, стонешь, зовешь кого-то, а я тебя добудиться не могу. Ты не заболела?
-- Нет, Наира, нет, -- девушка помотала головой, приходя в себя. -- Я... со мной все в порядке. Это сон, страшный сон. Или...
Лиска глянула на окно. Потихоньку начинался уже рассвет. Она села на кровати, поджав ноги, завернулась в одеяло и начала рассказывать.
-- Слушай, Наира, мне второй раз уже снятся какие-то дети, ночью, в лесу. Они заблудились и никак не могут найти дорогу домой. И еще на них, это я вчера еще видела, напала какая-то жуткая тварь, черная, страшная, с горящими глазами. Они убежали, а я проснулась. Это вчера было. А сегодня -- будто продолжение. Они по лесу идут, темно, месяц только еле светит. А за ними следит кто-то и подбирается все ближе и ближе... -- девушка поежилась под одеялом. -- И ты меня разбудила.
Руш, из-под которого хозяйка так невежливо выдернула одеяло, сонно потянулся, сделал несколько шагов по постели и снова уснул, уткнувшись в Лискину ногу. Лиска посмотрела на него и повернулась к подруге.
-- Наира, я не понимаю, что это. Кажется, всего только сон, а мне очень не по себе. Для сна это как-то слишком уж по-настоящему... А вдруг это не просто сон? Понимаешь, я ведь знаю, как их зовут, и что они -- братья, что после того, как их напугали, они бежали по лесу, потом забрели в какую-то пещеру, утром вышли в лес совсем им незнакомый, целый день плутали и никакой дороги не нашли. А младшему всего пять лет, и от испуга он перестал говорить, только плачет. Старший сам перепуган до смерти, а ради братишки держится как взрослый. Еды у них почти нет. Хорошо еще, что они несли тетушке в соседнюю деревню гостинцев, мама пирогов напекла, -- Лиска говорила, сама удивляясь тому, что рассказывала, -- а в лесу сейчас только одни орехи, да хорошо еще, что вода есть, там ручьев полно. И все это время за ними будто идет кто-то следом.