Немного погодя рядом с Канингемом, сидевшим на лапе Писателя, появился Хорстен. Он оглядел всех собравшихся, увидел и Лиску, улыбнулся ей и заговорил о чем-то с подошедшей к нему Лестриной. А вокруг началась следующая серия предпраздничных приготовлений. Многочисленные участники праздника собирались в большие и маленькие компании, устраивались поудобнее, доставали принесенные с собою угощения. Рядом с подругами появились знакомые астианки вместе с очень мало знакомыми пока еще молодыми людьми, поселившимися в их доме, и воздух затрепетал от восторженных возгласов.
-- О! Девочки, какое чудо!
-- Кто это? Откуда этот необыкновенный дракон?
-- О, какие глаза! А крылья! Карилен, Тантина, взгляните. Они же прозрачные!
Гай прищурил свои дивные глаза, с удовольствием прираскрыл одно крыло и слегка помахал им на девушек, приводя их в еще более восхищенное состояние. Лероника восторженно всплеснула руками, а Карилен, как самая практичная из них, все-таки распорядилась:
-- Девочки, надо немедленно сообразить стол. Ну вот хотя бы это подойдет, -- и она указала на большой валун под ногами.
Дальше все было просто. Магии здесь с избытком хватало на всех и на все. Наира и Лиска присоединились к астианкам. Они все вместе взялись за камень, потянули в разные стороны и развернули его в невысокую плоскую столешницу. Наира живо накрыла ее скатертью, и они вытащили из корзинок душистые красные яблоки, мед, сыр, хлеб, пироги с брусникой и, конечно же, орехи, которые сегодня должны были быть на каждом столе. Наконец, все приготовления были закончены, и можно было начинать праздник. Лиска снова порадовалась, что они сидят так близко к месту основного действия. Прямо перед ними маячили громадные головы Орхоя, закрывая собою Кареглазую, и вспыхивали янтарно-медовыми огнями глаза Сезама, который терпеливо ожидал начала праздника.
Первыми вышли Лерайна и Хорстен. Они приветствовали всех собравшихся и объявили начало праздничной ночи, ночи на Ореховую пятницу. А начало всех праздников в Драконовых горах было примерно одно и то же: все вместе начинали одну из старинных баллад, которую хорошо (или не очень хорошо) знали все или почти все. На этот раз зазвучала песня о походе рыцаря на дракона и о том, чем все это кончилось...
Баллада была веселая и очень длинная, и трудно было сказать, помнит ли ее кто-нибудь всю целиком, но это было и не очень важно, потому что для начала праздника хватало трех первых куплетов, а остальные исполнялись в течение всего вечера и ночи теми, кто их помнил и имел желание спеть. Точное количество куплетов и содержание последних из них от праздника к празднику нередко менялось, и трудно было сказать, какой же именно текст песни был подлинным. Да и кому было об этом спорить? Чаще всего после праздничной ночи просто появлялась еще одна подлинная версия.
После третьего куплета о рыцаре все собравшиеся у Син-Хорайна маги встали, поклонились в сторону Кареглазой (Орхою пришлось склонить все свои шеи, чтобы не заслонять заповедную гору) и хором пожелали здравствовать всему волшебному краю тысячи лет.
А потом шла очень красивая и трогательная часть праздника. Все, кто здесь был, подходили к источнику, умывались его необыкновенной водой и пили ее, а кто хотел, и набирали немного с собой. А те, кто привел с собой детей, купали их в голубой воде Син-Хорайна. И даже самых маленьких детей не страшно было простудить в эту осеннюю ночь, потому что для них вода всегда была теплой, как и живой камень вокруг источника.
А потом на площадку вышли Дариан с Левко и Канингем, который держал в руках странного вида музыкальный инструмент, похожий на большую виолину. Он провел пальцами по струнам, и они втроем завели хорошо всем известную, едва ли не самую любимую из праздничных изнорских песен о том, как парень назначил свидание девушке, а она.... В общем, одна из бесконечных историй на вечную тему. Мужскую партию пели все представители сильного пола, которые сейчас находились в гостях у Син-Хорайна, в конце куплета на самых низких нотах вступили даже драконы. В следующем куплете им дружно ответили также все вместе женские голоса. А сильная половина не могла допустить, чтобы последнее слово осталось за женщиной, и снова грянул мужской хор. А женщинам всегда есть чем ответить... В конце концов, как нетрудно догадаться, последний куплет исполняли все вместе и все вместе пошли танцевать.
Молодые и пожилые, совсем юные и средних лет маги, магички, знахари и ведьмы и даже драконы веселились от души. Время от времени гости Син-Хорайна возвращались к столам, угощались за здоровье здешнего края и снова шли петь и танцевать. Иногда подходил кто-то из опоздавших к началу праздника. Лиска, Наира, Фрадина и астианки сидели за своим "столом", когда Карилен вдруг всплеснула руками:
-- Ой, девочки, посмотрите, кто пришел!
Астианки, как одна, вскочили на ноги и бросились встречать, наполняя воздух радостными восклицаниями.
-- О, Хардисса! Хардисса!
Лиска повернулась, посмотрела, кому это они так обрадовались, и ничего не поняла.
-- Хардисса! Солнышко! Как хорошо, что ты пришла!
Лиска не верила своим глазам. Девушки обступили только что появившуюся Кордис и щебетали вокруг нее самым восторженным образом, пытаясь ее обнять. А та, не то смущаясь, не то чего-то испугавшись, выставила вперед руки, защищаясь, и уговаривала девиц:
-- Нет, нет, девочки, только не сейчас.
Лиска с Наирой сначала вытаращились на эту безумную сцену, как заяц на шишеля, потом посмотрели друг на друга в полном недоумении, не находя, что сказать. Наконец Наира пожала плечами и высказалась:
-- Ну, астианки -- они и есть астианки... Они нашу козу знаешь, как называют? Розочка! Это уже после того, как она лягнула Тантину и сжевала половину кружева с юбки у Лероники. Они ее расчесали, колокольчик на красной ленточке на шею повесили, пряниками угощают... почему бы им и Кордис не приветить? Хотя, конечно, немного странно...
-- Да уж.
Тут началась кадриль, и подруги снова отправились танцевать. Лиска танцевала то с Левко, то с кем-нибудь из новых жильцов (двоих, Савьена и Райна, она уже даже запомнила), то с Канингемом, то с Дарианом.
Маленькие дракончики то и дело сновали под ногами, а большие просто любовались на праздничное действо, а иногда и участвовали. Сезам время от времени читал стихи, а Орхой сотворял что-нибудь невиданное из пламени и дыма, чем доставлял большую радость всем присутствующим, особенно детям. От возможности показать себя трудно было удержаться, и перед собравшимися выступили в конце концов даже Синий и Зеленый.
Они вышли на "сцену", потоптались, критически оглядывая пространство, и заняли место посредине. Азаль демонстративно кашлянул, призывая к общему вниманию, в установившейся тишине хлопнул в ладоши, потом медленно развел лапищи в стороны, и через мгновение уже стоял, держа перед собой весьма объемистое нечто, накрытое узорчатой блестящей тканью. Не спеша, вразвалку, подошел Сиф. Неторопливо взявшись неуклюжей лапой за край ткани, он небрежно откинул покров и, неожиданно быстро и ловко обернувшись вокруг себя, предстал перед зрителями, держа в лапах большой серебряный кувшин. У Зеленого же в лапах, оказалось, был громадный поднос, на котором высилась уложенная горкой всяческая жареная дичь. Синий с Зеленым были в своем репертуаре.
Азаль с самым невозмутимым видом двинулся к первым рядам зрителей и серьезно и обстоятельно начал угощать их, вручая каждому в руки какую-нибудь жареную дичину. Отказываться было неудобно и, когда дошла очередь до них, Лиске с Наирой тоже пришлось взять по небольшому "подарку". Лиска держала в руке скользкую от жира птицу, кажется вальдшнепа, не зная, что теперь с этим делать. Азаль же, обойдя первые ряды зрителей, все так же с подносом в лапах, на котором почти и не убыло, отступил на прежнее место, на обозрение всех собравшихся, и отмочил вовсе уж дикую шутку: залихватски свистнув, он широко размахнулся этим своим подносом и резко повернулся вокруг себя, отчего вся дичь полетела прямо в сторону зрителей. Кто успел, зажмурился и пригнулся, а кто не успел, увидели, как в последний момент вдруг будто приостановилось само время, и во внезапно сгустившемся воздухе стремительное движение замедлилось, растянулось и стало видно, как летящие в сторону зрителей жареные птицы обрастают перьями, оживают, принимают прежний свой облик и разлетаются в разные стороны. Теплая живая птица встрепенулась в Лискиных руках и выпорхнула, махнув пестрым крылом перед лицом ошарашенной девушки.