-- И что? -- Лиске стало очень не по себе.
-- Ей это даром не проходит. Несколько дней у нее будет полный упадок сил, жуткая тоска, а потом еще некоторое время будет ужасное настроение.
Господи, какой кошмар! Лиска представила, какой они подняли переполох, и ей очень захотелось стать маленькой, примерно с мышку, и жить где-нибудь под печкой несколько ближайших лет, пока эта история не забудется. Ну откуда же им было знать, что так случится, что здесь просто так нельзя на полдня отлучиться. И это еще Кордис не очнулась. А когда она придет в себя, она, наверное, захочет с ними поговорить. О-о!.. Наире тоже, видимо, пришла в голову такая мысль, и она решила принять самое худшее немедленно. В мрачной решимости она спросила:
-- Ей можно чем-нибудь помочь?
-- Да, я думаю, даже нужно, -- сказал Канингем. -- Обычно такое состояние у нее продолжается дня три, и все это время необходимо, чтобы кто-то был рядом. Что именно потребуется, я не знаю. Просто утешать и говорить, какая она хорошая, или развлекать, петь, рассказывать сказки, поить чаем с вареньем... Трудно заранее сказать. Одно ясно: нам всем достанется. Так что пойдемте отдыхать, вам еще ночью дежурить. До свиданья, Сезам, мы, пожалуй, пойдем. Не знаю, увидимся ли в ближайшие дни...
-- Так ты не забудешь? -- прошелестело в ответ.
-- Нет, нет, не забуду. Принесу сколько смогу, обязательно...
Гл. 11
Следующие два дня и две ночи вся жизнь в доме вращалась вокруг драгоценной Кордис и ее подорванного подвигами здоровья. Да и в самом деле подорванного, как бы к ней ни относиться. Ей действительно было очень плохо. У нее не было сил не только подняться с постели. Самое ужасное, что она даже не ругалась. Чаще всего она лежала молчаливая и несчастная, глядя в потолок, и иногда, поддавшись на уговоры, могла выпить чашку чая с ложкой варенья. И при этом, будучи в столь мрачном расположении духа, никого от себя не прогоняла. Казалось, наоборот, ей все время нужны были рядом люди. Даже шумные астианки, которые меньше чем по две не появлялись, ее не раздражали и не утомляли. Она поворачивалась на бок, чтобы лучше их видеть, и слушала их веселую трескотню. На второй день, когда рядом сидела Лиска, она попросила неожиданно:
-- Расскажи про себя.
И Лиска рассказывала. Про Вежин, про свою семью, про слободских соседей, друзей, подруг, про Левко, про свое неожиданное путешествие. И в очередной раз удивлялась, как это ее сюда занесло. Потом ее сменила Наира, а ту -- Канингем, потом Дариан и снова астианки...
На четвертый день хандра кончилась, как и не бывало. Кордис, худая и бледная, но, как обычно для нее, резкая и энергичная, спустила ноги с кровати, хлопнула себя по коленкам и заявила:
-- Так, жрать хочу уже третий день. На кухне есть что-нибудь?
Лиска чуть не подпрыгнула от неожиданности.
-- Да, конечно, сейчас принесу.
-- Не надо, я сама ходить умею.
Слегка пошатываясь, но при этом довольно быстро магичка дошлепала на кухню.
-- Так, так... так... Боже мой, да у вас тут печка скоро паутиной зарастет... Наира, сметаны доставай. Блинов мало будет. А брусничное варенье где, которое я совсем недавно варила (я -- это Тантина, Лероника и Карилен). Можно бы и огурцов соленых подать, тоже у меня неплохо получились (Наира с Лиской). А куда к шишелям мою любимую кружку засунули, я ее не вижу? И вообще, где здесь весь народ-то?..
В общем, ожила.
Ближе к концу дня, когда она уже обошла все хозяйство, сшила пару занавесок (Тантина и Карилен) для одной из комнат на втором этаже, натопила баню (Канингем и Дариан) и поставила в печь ужин (Лиска и Наира), она наконец слегка угомонилась и пришла передохнуть и попить чаю к камину в Дариановой комнате, где в это время кроме Дариана сидели у огня Канингем и Лиска с Наирой. Руш к тому времени был уже вытащен из-за пазухи, где он провел по случаю своей крайней обиженности последние три дня, и спал у Дариана под кроватью. Астианки вместе с Фрадиной мылись в бане. Уже намывшиеся парни дежурили на кухне. Иногда оттуда были слышны их веселые голоса. В камине потрескивали дрова. За окнами хмурилась сумерками осень.
Кордис долгим пристальным взглядом посмотрела на Канингема и, не отрывая глаз, решительно начала разговор:
-- Канингем, скоро уже будет середина осени, тебе понадобится довольно надолго отлучиться. Ты им сказал?
Канингем был явно смущен и раздосадован ее вопросом.
-- Нет, -- он помолчал немного. Было видно, что ему совсем не хочется говорить, но и от Кордис так просто не отделаешься. -- Я не считаю, что надо об этом обязательно...
-- А я считаю, что надо. Обязательно. Ты сам подумай. Мирины больше нет, только я и Дариан да еще Верилена. Это совсем немного. Сейчас в Изнорье становится неспокойно, да и в Драконовых горах не все слава Богу. Где кто из нас будет через месяц, неизвестно. Все, что нужно, знает Сезам, но ведь он туда не может попасть, если ты помнишь. На всякий случай они, -- она кивнула на девушек, -- должны знать.
-- И как я им скажу?
-- Очень просто, -- она повернулась к девушкам и, не обращая внимания на протесты мага, сказала, указывая на него: -- Канингем -- человек из другого мира. Он временами уходит отсюда и через некоторое время возвращается. А когда он возвращается, его обязательно должен кто-то из нас встретить.
Лиска открыла рот от удивления и вся вытянулась в струну.
-- Из другой страны?
-- Нет, -- вымученно ответил Канингем.
-- Значит, из-за моря?
-- Нет, не из-за моря, -- смиряясь с неизбежным, начал объяснять маг, -- и не из-за Великого моря. Во всем этом мире нигде под солнцем нет моей страны, понимаешь?
-- Нет, не понимаю, -- честно призналась девушка. -- Ведь ты такой же, как и все, кто здесь живет. Что значит "другой мир"? Значит, где-то есть еще другой мир? А где? Такой же, как здесь? И там такие же люди, как и здесь?
-- Да, такие же. Удивительно, но даже имена встречаются такие же. И обычаи многие очень похожи, вплоть до таких, как поставить в храме поминальную свечу или перекреститься перед трудным делом, и праздники похожи, и святые. И такие же сады с яблонями и вишнями. И деревья в лесах те же, и птицы, и звери, за некоторыми исключениями.
-- Значит тот мир очень похож на наш?
-- Нет, не похож. Очень не похож, -- он явно не настроен был ничего рассказывать, но, видя Лискино недоумение, все же объяснил: -- Здесь, в этом мире, очень многое определяет магия, даже там, где вы этого совсем не замечаете. Для вас само собой разумеется, например, что перед посевом поле должен обойти местный знахарь, и земля почти всегда дает прекрасный урожай -- вроде бы сама собой. И вы не удивляетесь тому, что в пустынных краях засухи и лесные пожары случаются в пять раз чаще. Для вас это даже никакое не чудо. А у нас магии практически нет, разве что только в сказках. Ну случается, бывают и в нашем мире ясновидящие, иногда даже настоящие, но вообще волшебства нет. Слишком слабы источники. Зато развиты наука и техника, и технологии, может быть, даже слишком. Здесь же техника почти не развивается, к ней нет интереса, она не приживается. Даже то, что некоторые умельцы придумывают, не находит широкого применения, очень мало кому нужно. Меня это первое время удивляло, но, наверное, так и должно быть. Видимо, мир не может выдержать сразу две такие могучие сущности. Что-нибудь одно.
Он помолчал немного, собираясь с мыслями. Он, конечно, сказал гораздо больше, чем хотел, но гораздо меньше, чем от него хотели услышать. Кое-что все-таки придется добавить.
-- Так уж устроено, что "дверь" между нашими мирами открывается только с этой стороны. То ли этот мир старше и мудрее, то ли спокойнее и надежнее, не знаю почему, но факт остается фактом. Впервые я попал сюда пятнадцать лет назад с легкой руки твоей бабушки, Наира. Мирина открыла портал, по другую сторону которого в это время был я. И она меня сюда пригласила. И языку научила меня она, тогда, в самом начале нашего знакомства. Нам очень помогал Сезам. Он ведь понимает любые языки, даже те, которые впервые слышит или видит. Он за эти годы перевел на изнорский массу книг по медицине, которые я приносил оттуда по просьбе Мирины, Лестрины и Верилены.