-- Что нам нужно сделать?
-- Я не знаю, что именно может помочь. Попробуй просто вспомнить что-нибудь хорошее, что случилось с тобой здесь, или когда-то раньше, до того, как ты попала в Драконовы горы. Это может быть что-то вполне обыкновенное, лишь бы посветлело на душе. Или помечтай.
Лиска влезла на каменную плиту и обошла источник. Еще раз обошла. Медленно-медленно почти невидимая еще ледяная корочка ползла по поверхности застывающей воды. Лед стягивался к центру. Темные водоросли в середине застыли в полной неподвижности и не колыхались уже, как прежде. Из источника уходила жизнь.
Девушка соскочила на землю и прижалась к так недавно еще теплому сиреневому камню. Она сунула руки в снег, под ледяное одеяло. Где-то там, глубоко внутри, еще должны быть тепло, движение, жизнь. Она рылась в памяти, оживляя удивительные события последнего времени, которые происходили до того страшного вражеского вторжения. Магия Драконовых гор, люди, драконы, стихи Сезама, громадная печь в их доме, праздники. Их с Наирой занятия, порталы, "щели"... Руш, славный, живой, любопытный, теплый.... Маленькая Фрадина, которая здесь, в горах, почти ничего еще и не видела. Веселые астианки, недавно появившиеся парни... Волшебство, которое удавалось иногда даже ей, Лиске. Вспоминала их летнее путешествие с Левко, и как они кружили около Син-Хорайна, и свой день рождения, самый веселый за всю ее жизнь.
Нужно было, чтобы он непременно жил, Син-Хорайн. Чтобы было это необыкновенное место, которое любят и знают все, кто здесь, в горах, живет. Без него нельзя. Кому же они будут рассказывать о своих путешествиях?
Она вспомнила лето, те дни, когда они первый раз проходили по Драконовым горам. Ясно-ясно перед глазами встала Кареглазая, а потом -- пустырь у Восточных ворот. И дождь, когда они с дедом возвращались из Ойрина, и... Она закрыла глаза, представила себе луговину, раскинувшуюся под только что выглянувшим из-за туч солнцем, всю сияющую дождевыми каплями, и мысленно позвала:
-- Гай!
И еще раз, настойчиво, требовательно:
-- Гай!
Не может быть, чтобы он не откликнулся!
-- Гай!
В холодном воздухе застыла глухая, неоткликающаяся тишина. Лиска безнадежно опустила плечи. Не получилось. Она открыла глаза и вздрогнула. Прямо ей в лицо смотрели громадные салатового цвета драконьи глаза. Он лежал на каменной плите прямо перед ней и лукаво щурился. Мерцали, переливаясь, его серебристые бока. В серой пелене облаков невесть откуда взялось вдруг голубое окошко и выглянуло на минуту солнышко. Засверкала мириадами зеркалец драконья чешуя. Гай поднял голову, расправил полупрозрачные крылья и широким сильным движением всколыхнул застывший над камнем воздух. Снег, клубясь, взметнулся вверх густым облаком, начал было опадать и вдруг разлетелся в стороны стаей белых голубей.
Стоявший напротив Лиссы Дариан, упираясь руками в холодный камень, пытался остановить уходящую из него жизнь. Лиска сквозь каменную толщу почувствовала, как, повинуясь его страстному призыву, двинулось вверх из неведомых глубин, от корней самих гор таящееся там издревле тепло, и потянула тоже, всей душой помогая появившейся вдруг крошечной надежде. Гай, распластав по камню крылья, приник к нему и тоже слушал, поглядывая то на Лиску, то на Дариана.
Она звала про себя Син-Хорайна и изо всех сил тащила и тащила наверх древнюю силу. Главное было -- не поддаваться отчаянию, верить, любить, ждать... Она впилась руками в камень, вкладывая все силы... И вдруг где-то в глубине ее собственного сердца ярко сверкнуло неожиданное чувство. Явилась ниоткуда взявшаяся беспричинная радость и удивительное, томящее, разливающееся по самому сердцу тепло. Прокатилось густой волной и отхлынуло. Луч солнца скрылся за облаками. Все вокруг померкло. Камень под руками был холоден, но все-таки уже не так холоден, как раньше.
Она взглянула на источник. Лед не растаял весь, и по краю озерца тянулась ледяная кромка, но была она гораздо уже, и заструился даже ручеек. Поток был не толще бельевой веревки, но все-таки.... Все-таки самого страшного не случилось. Син-Хорайн остался в Драконовых горах, хотя бы пока.
Лисса дотронулась до серебристой драконььей морды и от души поблагодарила:
-- Спасибо, Гай.
Дракон весело фыркнул, ткнул ее мордой в лоб, махнул крылом на мага и, как обычно, почти вертикально взмыл в небо.
Они пробыли у Син-Хорайна еще долго и вернулись домой поздно вечером.
Гл. 18
Запах жареного лука заполонил собою всю кухню и неумолимо расползался по всему дому, вовлекая в это соблазнительное путешествие ароматы о румяных корочках, хитрых начинках, приправах, тушеных грибах и ягодах на меду. А в холодочке, поближе к оконным рамам, ненавязчиво, но явно обозначилось и никуда уже не уходило тонкое благоухание ванили, исходящее от накрытых белоснежным полотенцем поворотинниц, -- кексов, котороые пеклись один раз в год.
Редкие пушистые хлопья все падали и падали в рыхлую новогоднюю перину, укрывшую уже все Драконовы горы.
В печи варилось и пеклось столько всякой всячины, что впитавшихся в ее кирпичи запахов вполне хватило бы, чтобы простой кипяток в минуту превратить в насыщенный бульон. Дом гудел как улей. Даже астианок на общем фоне почти не было слышно. Лиска с Наирой творили очередную порцию начинки для грибных пирогов. Верилена с Лестриной суетились у самой печи, чтобы не пригорело чего. Тантина на лавке, где попрохладнее, заплетала Фрадине праздничную косу. Парни в дальнем углу у самой кладовки заливали студенцы -- цветные фигурки из подкрашенного льда для праздничной горки -- и то и дело выскакивали во двор, выставляли залитые формы на мороз. Руш, как всегда, ждал, не упадет ли что-нибудь со стола, а дракончик, как всегда, проявлял заботу о том, кто в ней более всего нуждался, то есть о маленькой голодной кунице. Из коридора слышались возня и гомон. Это Кордис готовила к празднику зал на втором этаже (Канингем, Дариан и еще трое недавно прибывших магов передвигали столы, стулья и лавки, собранные со всего дома, а Лероника, Карилен и еще три ученицы-травницы расстилали скатерти и украшали стены и окна).
Наира ткнула Лиску в бок локтем и кивком указала на занятную сцену: дракончик стащил со стола на пол пирожок и угощал им изголодавшегося зверя.
Лиска не удержалась:
-- Ну что ты делаешь! Он же сейчас лопнет.
Дракончик испуганно оглянулся на нее, потом посмотрел на Руша и принялся тащить пирог обратно. Вихляйка от неожиданности чуть не выпустил добычу, но в последний момент вцепился в пирог мертвой хваткой и, упершись в пол всеми лапами, потянул на себя. Однако пирог -- штука непрочная, и через секунду, к Лискиному ужасу, полкухни было усыпано начинкой.
-- Рушка, что ты натворил, поросенок, -- она схватилась за веник, -- эх, я тебе сейчас задам!
Дракон, с несчастным видом оглядывающий последствия своих благих намерений, решил спасти ситуацию: подхватил зверя и вылетел с ним из кухни в коридор. По дороге он еще под общий хохот зацепил и опрокинул решето с луковицами, стоявшее на краю стола, и уже в коридоре, судя по разразившимся там ругательствам, налетел на Кордис.
В конце концов луковицы собрали, растерзанный пирог Лиска смела на совок и выкинула во двор птицам, а Фрадину отправили утешать несчастного дракончика. В дополнение к общему шуму неподражаемо заскрипела парадная дверь. Нет, она не скрипнула и не завыла, как по приходе Кордис, и не застонала жалобно, как встречала Наиру, -- нет. Звук был такой, будто одновременно заржали десять лошадей. Так входил только один человек. Подруги кинулись встречать.
-- Левко!
Он вошел вместе с волной свежего морозного воздуха, веселый и бодрый. Обнял Лиску, осторожно и, как показалось Лиске, неловко поцеловал в щеку Наиру и через пять минут сидел уже на кухне с чашкой чая в руках, Вихляйкой на коленях и дракончиком на плече.