Выбрать главу

Канингем перевел дыхание.

-- Однажды... там... мне очень нужно было, чтобы случилось чудо. И тогда появился Хорстен. Он спас жизнь моему маленькому внуку. Это было пять лет назад. Сейчас ему восемь... Когда магия была уже не нужна, Хорстен там исчез, а талисман растаял прямо у меня в руках.

Лиска слушала, затаив дыхание, и не верила своим ушам.

-- Дед, как же... Значит, ты был там? В том мире? -- она взглянула на Хорстена и замолчала, решив, что пока не надо больше об этом спрашивать.

-- Ну что же, -- Хорстен решил, видимо, уйти от трудной темы разговора и перейти к еще более трудной, -- у нас была надежда выяснить, какая связь может быть между Драконовыми горами и попадающими сюда невесть как сархонцами и найти того, кто сюда вторгается, если мы найдем дракона, давшего этот зуб. Теперь этой надежды почти нет. Дракон мог появиться совсем ненадолго и исчезнуть, и, вполне вероятно, не удастся найти того, кто его хотя бы видел. Да еще и правильно задать вопрос -- он усмехнулся в седую бороду -- тоже бывает непросто. И, наверное, не стоит на это тратить больше времени. А вот что нам точно стоит сделать, так это -- как следует отпразновать Поворотицу.

Он помолчал немного, собираясь с мыслями.

-- Гостей будет больше, чем на Селестину-травницу. Всех нужно разместить, а ближе к ночи еще и подготовить праздничные поляны. Одна, я думаю, будет за домом, можно у самой реки или даже на реке, другая -- около пещеры рядом с порталом к Син-Хорайну, а третья, конечно, как обычно -- у Син-Хорайна. А чтобы в самый праздник не было заботы, -- Хорстен вдруг улыбнулся, будто заслышав хорошую новость, и закончил -- сейчас придется взяться за работу... А вот, кстати, и Сезам появился, поможет.

После небольшой передышки девушки вместе с вернувшимися астианками и подошедшей Илестой успели допечь задуманное еще неделю назад несметное количество пирогов, ватрушек и кексов и даже почти успели накрыть праздничный стол наверху. Еще приблизилась праздничная ночь, и в доме началось настоящее паломничество магов, ведьм, знахарей и травников со всего Изнорья, с большей части Астианы, кое-кто из Никеи и Шельда и, конечно же, со всех Драконовых гор. И, как всегда водится, последними приходили те, кто жил ближе всех. Начинали подходить и некоторые драконы.

За домом у реки и на самой замерзшей реке вовсю готовили Поворотничную поляну. На берегу складывали костер, а на некотором расстоянии от него строили ледяные горки. И это были не просто обычные для зимнего праздника холмики изо льда и снега со снежным зайчиком или бабой Ледяницей на верхушке. Маги вместе с драконами растили изо льда сказочные деревья, раковины, застывшие фонтаны с фигурками из цветного льда. Расставленные широким кругом, в центре которого будет костер, они сейчас уже поблескивали огненными сполохами от воткнутых в снег горящих факелов.

Воздух звенел от песен, которые сейчас еще не пели, нет, пока только припоминали, и сгущал в себе напряжение праздничного ожидания.

Поворотный день -- не простой праздник. В нем веками накоплено терпение человека перед зимой, перед силой холода, тьмы, безжалостных ветров, а еще надежда на свой собственный труд и на возвращение весны и вера в то, что стойкость, мужество и трудолюбивые руки не останутся без помощи тех самых почитаемых в разных народах святых, что родились именно в Поворотную ночь.

Пространство вокруг дома, казалось, гудело уже от напряжения, когда начался наконец праздник. Единожды в году случался день, когда в доме разрешалось волшебство (то, что свечи в комнатах зажигали исключительно разведением пальцев над фитилем, не считалось, поскольку это всегда делали все, и всегда все это делали потихоньку). В доме на Поворотицу был настоящий волшебный день. И поэтому в зале на втором этаже сейчас было ровно столько народу, сколько здесь никак не могло поместиться.

Первыми по давней традиции начали речь старые астианские маги. Они провожали старый год и провожали горе, которое принесла наступившая зима. И говорили о том, что наступает трудное и опасное время, и немало в судьбе мира будет зависеть от Драконовых гор. Им вторили изнорцы и маги из Никеи и Шельда.

-- И да будет с нами в наступающем году мужество, чтобы дать отпор неведомой пока напасти, и терпение, и стойкость, и да будут с нами надежда, любовь и радость, что дают силы побеждать являющееся в мир зло.

И много раз повторилось в зале это пожелание. А потом говорили еще многие, и вспоминали о том, что было в прошедшем году: о встречах, событиях, об обыкновенных и необыкновенных делах, что были задуманы и исполнены, и о надеждах на год будущий. И налиты были в бокалы лучшие вина, и, как никогда в году, были богаты праздничные столы. Старые и молодые маги, ведьмы, знахари и травники угощались от души, запасаясь силами для главного праздничного действия, которое было впереди.

Лиска держала в руке агатовую чашу, полную темного астианского вина, разглядывала отражения свечей, трепещущие на его поверхности, и поняла вдруг, что совершенно не слушает Наиру, которая говорила с ней о чем-то важном. Она виновато подняла глаза на подругу.

-- Прости, я совсем отвлеклась.

-- Ничего, я просто хотела выпить с тобой за то, что было хорошего в этом году, и за то, что мы оказались в Драконовых горах, и за нашу встречу с тобой.

-- И за нашу с тобой, -- присоединился к ним стоящий рядом Левко.

-- Да, да, конечно, за встречу, -- откликнулась Лиска.

-- И мы -- за встречу, -- выгдядывали уже из-за Левкиной спины астианки, которые всегда все слышали.

-- И мы -- за встречу, -- поднял бокал Варсен, стоявший рядом с Лиской.

И Райн, Иор и Савьен тоже немедленно присоединились.

Она окинула взглядом весь ставший на сегодняшний вечер таким громадным зал. Многих из магов и учеников она видела только в праздники. Некоторых до сегодняшнего дня и не знала вовсе. А были и ставшие уже почти родными учителя и такие же, как и они сами, ученики и ученицы -- те, с кем они виделись каждый день... В этой новой, начавшейся с лета жизни, это были люди, с которыми ее роднили Драконовы горы, волшебство, принципы Гедеониуса Кантора, радость открытий, удивление, праздники... и потери.... У нее вдруг тревожно заныло сердце.

Завыл, застонал где-то над горами зимний студеный ветер. Согнул, растрепал запорошенные свежим снегом верхушки деревьев. Пришли вдруг на ум слышанные когда-то строки:

В мире царствует Зима,

Покрывает землю тьма,

Холод гложет кости гор,

Добирается до нор.....

Напротив Лиски внезапно с шумом распахнулось окно. Стоявший около окна Канингем уверенным движением закрыл створки, оставляя зимнюю стужу за пределами дома, и повернулся к Хорстену:

-- Пора?

Хорстен кивнул. И бывший рядом с ними старейший из астианских магов Лиодор подтвердил:

-- Пора.

И все, кто был в этом огромном зале, один за другим стали выходить из дома.

Лиска, уходившая одной из последних, увидела, как вернул себе нормальные размеры зал. Хотя вернее было бы сказать, что она этого как раз не увидела: все произошло мгновенно, даже и удивляться было нечему, просто все стало как было, и все. И так же, как раньше, у стола крутился Рушка, а около Рушки -- маленький дракончик.

Наконец все вышли к реке. Ветер утих. Навстречу звездам тихо сиял укрывший горы снег. Вдалеке слышался размеренный гулкий звук удаляющихся шагов, рифмующийся со стуком сердца, -- это Сезам, прошедший только что мимо дома, отправлялся туда, где начинали свою поворотную песню сами Драконовы горы.

По земле вдруг прошла волна крупной дрожи, и в следующий миг воздух наполнился грохочущим рыком. Над рекой протянулись к кругу волшебников три могучие шеи с громадными головами. Канингем на правах хозяина дома гостеприимным жестом пригласил Орхоя к костру. Головы понимающе покивали. Средняя осторожно дохнула на переложенные хворостом бревна и, слегка отстранившись, полюбовалась высоким языком взметнувшегося пламени. После этого дракон поднял головы, громоподобно рыкнул, приветствуя пространство, и, оттолкнувшись от прогибающегося под его тяжестью льда, взлетел, широко расправив могучие крылья. Он улетел к Син-Хорайну, а у костра началась Поворотная песня.