-- Вы что, совсем ошалели что ли?! Как можно столько спать?! Скоро обедать пора, а у вас еще чай не заварен!
-- Как же не заварен, Кордис? Мы тебя уже полчаса ждем, проходи. Я сейчас твою любимую чашку принесу, -- зазвучал навстречу магичке голос, от звуков которого у Лиски заколотилось сердце.
Она, не чуя под собой ног, спустилась с лестницы и у входа в кухню почти столкнулась с ним. Несколько секунд они стояли друг напротив друга, и она отчетливо чувствовала, что этот миг в ее жизни один-единственный, и больше нет и не будет ничего. А сейчас было счастье. Она точно знала, что продолжение невозможно, и очень боялась, что он скажет: "Прости" -- или что-нибудь вроде... Но он молчал, потом еле слышно выдохнул: "Лисса..." и, не закончив, отвернулся и пошел в свою комнату за чашкой для Кордис.
Что он мог ей сказать?..
И все-таки, все-таки она знала теперь, что... нравилась ему, ему... Это было невероятно, невозможно, чтобы именно ей выпало такое редкое, немыслимое счастье.
Но дальше ничего не могло быть, не должно было быть. Он был княжеского рода, и он был помолвлен... Ее звезда сверкнула и погасла сразу и навсегда. Она знала, слышала, что такое бывает. Но не может же быть, что именно ей выпало такое несчастье!
Лиска дошла-таки до кухни, пожелала доброго утра сидевшим за столом Канингему и Кордис и принялась раскладывать на тарелки вчерашние пироги и ватрушки. Достала варенья к чаю и сушеных ягод. Потом вспомнила про другие домашние дела, пошла проведать козу и в дверях снова встретилась с Дарианом. Он остался с магами на кухне. А она обернулась ему вслед и увидела вдруг золотой прямоугольник света на каменном полу под окном кухни. За окном блистал во всем сияющем великолепии солнечный зимний день. Она помедлила, стоя за порогом кухни и любуясь на сугробы за окном, а потом прислушалась к разговору и задержалась еще.
После малозначащих фраз о тех, кого видели раз или два в году, и о тех, кто не появился вчера на празднике, что да как да почему, Кордис задала вопрос, который последнее время мучил здесь, наверное, каждого.
-- Послушай, Ричард, -- голос ее звучал встревоженно и глухо, -- скажи мне вот что... Как ты думаешь, Син-Хорайн... -- она подбирала слова, -- он останется?.. Он будет жить?
-- А ты сомневаешься?
-- Тяжко на душе, Ричард, мутно. Источник ведь так и не оттаял до конца. Даже в самый праздник на краях оставалась ледяная корка. Когда такое было?! И это после того, как Дариан и Лисса ходили к нему почти каждый день чуть ли не целый месяц. Да и ты туда без конца наведываешься с тех пор, как вернулся. И я там бываю через день, и Верилена... да все, кто только может. Что скажешь?
-- Я не знаю, Кордис. Хотелось бы, чтобы все стало по-прежнему, но не знаю, -- Канингем вздохнул. -- Да и сами горы...
-- Что сами горы? Что? Нет, погоди, погоди, я сама скажу, -- она перевела дух. -- Сила из них стала уходить, самой магии будто бы меньше стало. Не очень заметно, а все же меньше. Ну и что? Ведь такой бой был недавно! Это ведь и драконам не даром далось. А потом, ты еще сам говорил, все процессы в мире периодические. За подьемом следует спад, за спадом -- подъем. И так везде, даже в неживой природе, а тем более в живой. А горы куда как живые. Ты ведь сам так говорил. Может быть, сейчас и есть такой спад?
Она помолчала немного и сказала с досадой:
-- Да ведь из слов-то хоть сарафан крои. Чтобы себя успокоить, чего только не придумаешь. А я хочу правду знать. Нет. Вру. Не хочу я правду знать. Если б хотела, знала бы. А нужно. Нам всем это нужно. Если впереди ждет что-то страшное, лучше быть к этому готовым. Скажи, Канингем, что будет с Драконовыми горами?
-- Откуда же мне знать, Кордис? Я не ясновидящий.
-- Не городи ерунды. Душа всегда все знает. Когда захочет. Тем более у магов.
-- Почему же ты не спрашиваешь у Дариана?
-- Он молод. А молодые слишком хотят жить, чтобы предвидеть что-то страшное.
-- А ты сама?
-- А я сама.... Пожила, конечно, да. Могла бы и послушать. Да, могла бы. Да вот не выходит, не получается.
Лиска вдруг почувствовала чье-то теплое дыхание на плече, вздрогнула и обернулась. Стоящая рядом Наира приложила палец к губам и вся обратилась во внимание.
-- А мне-то чем легче? -- упирался маг.
-- Ну, видишь ли, мне для предвидения не хватает беспристрастности. Я слишком боюсь потерять Драконовы горы. А ты... ты все-таки живешь на два дома. И тебе, конечно, важно, что здесь происходит, но не так, как нам.
-- Ну ты и...-- возмущенно начал Канингем.
-- Ты спросил, я ответила.
-- Ладно, -- сдался Канингем, -- я попробую. Что ты хочешь, чтобы я посмотрел?
-- Если горам грозит гибель или какая-то большая потеря, я хочу знать, что именно это будет. И когда. И как.
-- И ты думаешь, что сможешь услышать от меня то, что сама понимать не хочешь?
-- Мне придется услышать.
-- Хорошо, я попробую.
Наступила долгая тихая пауза. Наконец маг ответил:
-- Нет, ничего я не вижу из будущего. Какие-то обрывки мыслей, разная мелочь из воспоминаний, планы занятий -- в общем, что попало лезет в голову, а о будущем даже и думать не думается. Извини, Кордис, что-то не получается. Не вижу я мрачного будущего Драконовых гор.
-- Хорошо, я тогда по-другому спрошу. А хорошее, безоблачное будущее Драконовых гор ты видишь? Такие горы, как этим летом, как год назад, как всегда? Хорошее предвидеть легче, ну?
Последовала недолгая пауза. А потом маг вздохнул, и по кухне разлилась тягостная мутная тишина.
Кордис не выдержала.
-- Ну?
-- Нет. Нет о будущем никаких жизнерадостных картин, в которые бы я поверил.
-- Вот и я не вижу.
Они помолчали.
-- Третий раз спрашивать будешь? Для ровного счета.
-- Буду. Попрошу Сарахону показать, что впереди. Она, конечно, как всегда, ничего не предскажет. Но, может, хоть намекнет.
Снова тишина. Лиска с Наирой стояли, слившись с тенями от дверного косяка.
-- Канингем, -- позвала магичка, непривычно для нее тихо и неуверенно, -- что там? Видел что-нибудь?
-- Да, показала кое-что. Правда, по-своему. Поди еще угадай, что это значит. Я видел большой дубовый стол. На нем лежал меч. Без ножен. А рядом была расстелелена простая белая рубаха.
-- И что это значит?
-- Обнаженный клинок, насколько я понимаю, предвещает битву. Какое-то другое толкование мне что-то не приходит в голову. А белая рубаха? Ну... По древним обычаям той стороны, откуда родом была моя бабушка, белую рубаху надевали перед решающим тяжелым сражением, в котором, скорее всего, сложишь голову...
-- Значит?
-- Значит, будет бой. И бой будет тяжелый, смертный. Тогда все и решится.
-- И когда это?
-- Ну откуда же мне знать? Хотя, впрочем, может быть, и скоро. Стол стоял на талом снегу.
-- Знать бы еще, кто наш враг.
Канингем в ответ громко хмыкнул.
-- Мы с Хорстеном уже много раз гадали, кто бы это мог быть. В Изнорье и прилегающих к нему сранах не так уж много магов, не причастных принципам Гедеониуса Кантора. А таких среди них, которые действительно могли бы управиться с сильным энергетическим потоком, считанные единицы. Больше всех подозрений вызывал Чернопольский чародей, который десять лет назад пытался начать войну с Изнорьем. Он тогда наплодил тучу всякой нечисти. До недавнего времени он был в темнице у Чернопольского князя. Год назад князь его отпустил как отбывшего наказание за свои грехи, а полгода назад за какую-то заслугу даже приблизил ко двору. Говорят, даже взял его к себе то ли лекарем, то ли астрологом. Судя по описаниям Левко, он как раз похож на того мага, который летом возглавлял нападение на табун и поймал Дариана.
-- Не просто похож, -- отозвался Дариан. -- Это он и есть. Он был осенью в Ковражине в свите Чернопольского князя, и Левко там его увидел и узнал.
-- И что?
-- И поставил в известность ковражинского воеводу и Хорстена. Они попросили его пока помолчать. Чтобы обвинить в разбое приближенного ко двору правителя другого государства, одного свидетеля совершенно недостаточно. Да и к тому же из разбоя на дороге следует, что он злодей, но это не значит, что это именно он -- тот злодей, который напал на Драконовы горы. Во время нападения на Драконовы горы он был в Ковражине. Я узнавал. Чернопольский князь был тогда с визитом к князю Ворлафу, брату Изнорского государя, и Хонхор был при нем, его там видели. И когда происходили "чудеса" на никейской границе, его тоже рядом не было. Он в то время был при Чернопольском князе в Ореховце, это почти на самой границе с Астианой. Они там встречались с князем Ворлафом и с астианскими купцами по каким-то торговым делам.