Апатия, словно злобный слизняк, словно гигантская пиявка высасывала из меня жизнь, и я не мог заставить себя хоть что-то сделать для своего спасения из плена. Зачем идти в мир, заселенный железными чудовищами и изуродованными войной людьми. Здесь, в глубине моей бесконечной души, тихо и спокойно. Мысли, внушенные мне драконом, напевали мне, что я наконец-то нашел свое верховное божество, покровителя и защитника. Просто не хотел раньше в этом себе признаться. Что уже давно полностью зависим от дракона. И теперь все встало на свои места. Я — жалкий человечишка, преклоняюсь перед своим господином — драконом.
Время куда-то исчезло. Все застыло внутри меня, с той поры, когда я провалился сюда, в райские кущи подсознания.
Божественное ничто и ничтожное божество было виновато в моем бедственном положении. Если бы Хрон
оставил все, как есть, то не было бы так мучительно остаться в живых и прозябать в самом лучшем из миров, придуманных для себя любимого. Быть пленником и испытывать внутреннюю свободу. Вот только от чего я был свободен?
***
Я сидел на берегу тихого озера и пытался поймать очень крупную и аппетитную мысль. Она плавала в глубине, похожая на большого сазана, я видел ее смутную тень, жаждал заполучить ее на обед, но то ли снасти у меня были плохонькие, то ли умения ловить рыбу не хватало. Ничего у меня не получалось. В садке, опущенном в мутную воду прошлого, плескались парочка воспоминаний и три мелкие мыслишки, но хотелось чего-то большего.
Тяжелая туша прошлогодней подлости, волочившаяся, растопырив коротенькие ножки, за безудержной яростью, вцепившись ей в длинный хвост, оставила глубокую траншею в глинистой почве. Подумав, что наживка мне пригодится, а раны, оставленные на поверхности души, зарастают у меня стремительно, я направился ко рву, в надежде найти на его стенках червей сомнения. Мне повезло. Накопав банку этих гадкого вида созданий, я вернулся к озеру, предвкушая отличную рыбалку.
Но не тут-то было. На берегу меня ждал дракон.
— Сходишь с ума потихоньку? — спросил он, и озеро испарилось в пламени моего негодования.
Жаль было не пойманную мысль, но я втайне надеялся, что она не последняя, и мне повезет в будущем. Правда, я сомневался в том, что оно когда-нибудь наступит. Бросив в сердцах в своего бывшего сотоварища червей сомнения, я уселся на камень, недоумевая по поводу причины появления дракона в моем мирке. Видимо нужда заставила, иначе бы он не появился здесь, ибо гордыня драконья не имеет границ.
— Тебе, видно, здорово хвост прижало? — спросил я, уже зная ответ.
— Хвост? Ты, глупец, видишь у меня хвост?!
Я встал, обошел вокруг него и честно признался:
— Не вижу. Но это не мешает мне признать, что тебе прижало хвост. Не я пришел к тебе, а ты материализовался неизвестно откуда. И сделал это совсем не вовремя. Очень крупная мысль, — я ухмылялся, наблюдая, как дракон багровеет и раздувается от бешенства, — прямо-таки огромная мысль, ушла у меня из-под носа, сорвалась с крючка, да к тому же испарилась, не оставив после себя маломальского следа. Я требую сатисфакции! — веско произнес я и принялся подыскивать в ивняке ветку, пригодную для лука. У меня неожиданно возникло желание поохотиться на что-нибудь летающее в воздухе.
Дракон подозрительно наблюдал за моими манипуляциями, гадая о причине моего хамского поведения. После стольких лет совместного проживания душа в душу, я все равно оставался для него загадкой. Тем более мое мнимое сумасшествие совсем сбило его с толку. Но все объяснялось тем, что это был мой мир, и совершенно неразумно было заявляться сюда налегке, без охраны и тяжелого вооружения.
***
— Так что же привело тебя сюда? — спросил я, ошкуривая камнем ветку — будущую стрелу.
Дракон возмущенно уставился на мой инструмент, плоский, обколотый с одной стороны кусок вулканического туфа, и зло сказал:
— Чудится мне, что ты прибрал к рукам мои воспоминания и меня очень раздражает то, что ты бесцеремонно ими распоряжаешься.
— Ха! — сказал я. — Ты на протяжении двадцати лет отравлял своим присутствием мне жизнь, затем вероломно захватил мое тело, и я вправе делать в своем внутреннем мире все, что мне заблагорассудится. И никакие рептилии из старинных книг мне не указ. Изволь вести себя подобающим образом, раз ты в гостях. Иначе...
Дракон прервал жестом мой гневный монолог и примирительно произнес:
— Ну, если хочешь, ты частично можешь восстановить свои права, — и поспешно добавил, — но при условии, что подсобишь мне в одном дельце!
Я задумался, делая вид, что это предложение меня обескуражило и ужасно взволновало. Хотя, я признался себе, мне было совершенно все равно, как будет выкручиваться дракон, преодолевая им же созданные трудности. Убить его я не мог. Победить и выбраться отсюда тоже. Оставалось лишь надеяться на благосклонность или, точнее, благоглупость моего тюремщика. Ну что же, поиграем, в преферанс, решил я и мысленно сдал из колоды крапленых карт по десять картонок, не забыв отложить комплект несуществующему «болвану». У меня был неплохой расклад на мизер.
Дракон смешал карты и швырнул их мне в лицо. Я не остался в долгу и от души огрел его канделябром с оплавившимися огарками чувств. Затем собрал баклуши, которые я бил от безделья, и запалил погребальный костер ушедшей дружбы.
— Все! Стоп! — сказал дракон, наглотавшись дыма чужбины. Его морда перекосилась, и он заплакал навзрыд.
Я растерянно смотрел на поверженного закадычного врага и стыдил себя за жестокость. Но стоило мне размякнуть душой, как я получил тяжелую оплеуху драконьей лапой, зловонный хохот раздался над ухом, и острые зубы впились мне в плечо.
Я вскрикнул от боли и дракон тут же отпустил меня из мертвой хватки. Выплюнув кусок моей души, он поморщился от горечи и произнес:
— Снаружи творится что-то странное. Я не знаю, как это объяснить. Похоже, я прогневал мерцающее божество, — маленькие драконьи глазки скосили в мою сторону. — Оно требует тебя на аудиенцию. Вот так высокопарно оно выразилось.
Я торжествовал, но не подал виду, что это известие меня обрадовало.
— Веди же быстрее меня к нему, — велел я, — а то вдруг божество рассердится?
Дракон, ставший от переживаний махоньким, съежился от моих слов еще больше. Ни слова не говоря, он развернулся и зашагал в сторону надвигающейся грозы. Я шел за ним и размышлял о том, почему сильные существа так глупы?
***
Снаружи ничего не изменилось. Все также завывал ветер, гоня снежную крупу по каньону. Обгоревшие остовы самолетов были запорошены снегом и напоминали скульптуры модернистов, порезвившихся на новом для них материале, создавшие из боевых самолетов никому ненужный хлам. «Прямо, как в эпоху разоружения», подумал я, и сердце кольнуло воспоминание о посещении кладбища самолетов. Они не были виноваты в том, что созданы для войны, которая, как тогда казалось, никогда не начнется. Содеялась, свершилась, стала явью, безжалостная дочь нави. Тонкая прослойка между небом и землей, мнящая себя разумной материей, утонула в безумстве огня. Видимо, у человека в генах заложено одиночество, раз он так жаждет уничтожить другое разумное существо. «Ну, и мы немного к этому лапу приложили», как всегда, вставил колкость дракон. «Как ты уже успел заметить, раругги