- О да, он точно не младенец тупоголовый…
- Кагетора-сама, Гохододзи направляется на юго-восток…
Такая, наконец, открыл глаза и посмотрел на нож: лезвие отражало то, что видел Гохододзи. В отражении бежали селения и рисовые поля с высоты птичьего полета.
- Юго-восток? Но там ничего… А?
Такая моргнул: Гохододзи снижался, и в отражении появилась…могила? Но чья? Уничтоженная чьей рукой?
- Цуцуи Дзюнкей… - пробормотал Такая. - Это могила Цуцуи Дзюнкея(3), разнесенная на куски… Где это?
Наоэ схватился за карту:
- Прямо на юг отсюда, около станции Хирахата. Наги-сан там?
- Нет, она… - начал было Такая, но голос его сорвался на вскрик: Наги стояла за могилой, а вокруг вились шаровые молнии.
“Наги!”
В картинке Наги развернулась к ним. В глазах ее промелькнул странный блеск: вне всякого сомнения…девушка заметила, что за ней следят.
Фуушшш!
Изо рта ее хлынуло золотое пламя, и ослепительно-яркий свет рванулся из меча. Такая вскрикнул и заслонил лицо.
- Кагетора-сама!
Наоэ и Чиаки поспешно загородили его. Такая - он отвернулся как раз вовремя, сумев уберечь глаза - поднял голову и скривил губы в опасной ухмылке:
- Ну Хирагумо, сволочь этакая, я тебя разгадал. Выместил все, что накипело, на могиле Цуцуи Дзюнкея… Подумать только, мстить чуваку, который давно ушел на небо.
- Кагетора-сама…
- Людей Оды рядом нет. Кажется, Хирагумо и от них оторвался. Надо ловить его сейчас. Пошли.
- Есть!
- Конечно-конечно, - согласился Чиаки, но, понизив голос, пробурчал: - Теперь-то ты впереди на белом коне. Хочешь вести - веди, да только вспоминай уже все поскорей, а то реально заноза в заднице еще та…
Такая, раздраженно поджав губы, остановился:
- Что? Проблемы?
- Никак нееет, - пропел Чиаки и забрался в автомобиль.
Такая уперся было, но по энергичному настоянию Наоэ занял пассажирское сидение.
- Что? Он съел всех нуэ?
Выслушав доклад, Наримасе оставалось лишь раздраженно прищелкнуть языком. Еще бы, все нуэ, отправленные вслед за Хирагумо, оказались выпиты досуха. Собирая информацию, Сасса Наримаса с частью войск Оды разбили лагерь около храма Хорю. Нуэ стояли на страже, но несколько из них, посланные за Хирагумо, стали его жертвой.
- Вот ведь чертово чудище… - ярость исказила неукротимое лицо Наримасы.
И тут позади раздался голос:
- Истина о тайном оружие Хисахидэ не в молве, его окружающей. Никак нельзя смотреть на это сквозь пальцы.
Из тени сосны выступил низенький седой старичок со сгорбленной спиной. Голосом его говорил подселенный дух. Наримаса немного расслабился.
- Акануэ, это ты?
- Сдается, Сасса-доно, настали и для тебя тяжкие времена.
- Это тебе Ранмару-доно наказал следить за мной?
- Что ты, Сасса-доно, - Акануэ, пробираясь по влажной траве, приблизился и встал рядом. - Я лишь услышал о неожиданном вмешательстве Перерожденных Уэсуги и явился помочь тебе.
- Мне твоя помощь ни к чему. Можешь возвращаться и сообщить так Мори-доно. Скажи ему, что за Хирагумо в ответе буду я сам и сам же обо всем здесь позабочусь.
- Не могу, - узкое морщинистое лицо Акануэ разрезала тонкая улыбка. - Ежели я вмешаюсь насчет Хирагумо Мацунаги Хисахидэ, то тебе никакой разницы с этого не будет. Столь опасное оружие мы должны сразить без промаха, Сасса-доно. Коли Хисахидэ вернет свою мощь, нам лучше не станет.
Потирая подбородок, Наримаса оглянулся на Акануэ:
- Не об Акети Мицухидэ ли ты?
Старик молча кивнул.
Вся живость исчезла с лица Наримасы, и из глубин души начала подниматься на поверхность давняя тупая ненависть.
- Об этом толковали, я слышал.
Слухи о том, что Мацунага Хисахидэ планирует заключить союз с Акети Мицухидэ, который переродился в окрестностях древней столицы. Акети Мицухидэ… история знает его, как зачинщика событий в храме Хонно(4), в результате чего погиб Ода Нобунага. Акети Мицухидэ с боевым кличем “Наш враг - храм Хонно!” возглавил восстание и отнял жизнь господина Нобунаги, хотя объединение страны было не за горами. Сразу же после битвы при Ямазаки (5) его наголову разбил Хасиба Хидэеси (который позже стал Тоетоми Хидэеси), а в Огурусу(6), на обратном пути к цитадели в Сакомото(7), Мицухидэ был убит.
Смерть Нобунаги… Той ночью, потонувшей в горячке кошмаров, Наримаса находился в замке Уозу(8). На следующий день в яростном наступлении он таки захватил замок, положив тем самым конец трехмесячной осаде оплота Уэсуги в Эттю. Но весть о смерти господина стала потрясением для всех - даже сейчас Наримаса помнил тогдашние изумление и злобу. Он отдал жизнь - рисковал самим существованием ради Нобунаги, своего единственного господина, и его мечты о стране, объединенной военной властью. Но Мицухидэ вместе с жизнью Оды украл и надежду Наримасы о пребывании с господином в этой стране свершившихся грез. А теперь он ведет онре из провинций в новую кампанию против Нобунаги… Уставив в пространство невидящий взгляд, Наримаса стиснул кулаки.
“К дьяволу тебя, Мицухидэ. Переродиться лишь для того, чтобы восстать против господина Нобунаги…?!”
- Сасса-доно, коли Хирагумо попадет в руки Акети, то станет воистину серьезной угрозой. Даже сейчас преисполненные ненавистью к господину духи тайно собираются у древней столицы. Ежели силы горы Хиэй и Ига(9) объединятся с Мицухидэ, нам не поздоровится…
- Я все прекрасно понимаю, - резко перебил Наримаса. - Если нуэ не могут расправиться с тобой, проклятый Хирагумо, так я убью тебя собственными руками. И играть силами Перерожденного, заточенного в броню тела, ты не сможешь. А вас, чертовы Мацунага Хисахидэ и Акети Мицухидэ, перед пробуждением господина Нобунаги я сотру с лица земли!
Преследуя Наги, Наоэ вел автомобиль на юг. Чиаки, перегнувшись с задних сидений, спросил у Такаи:
- Ну что она?
- По-прежнему идет. Я отправил за ней Гохододзи.
- Наверное, направляется к Хисахидэ, - предположил Наоэ, уверенно держа руль.
Такая сосредоточился на лезвии кинжала, отражающем то, что видел Гохододзи, а Чиаки, открыв карту, добавил:
- По-моему, сознания этого чудовища и Хисахидэ как-то связаны.
- Что? - Такая поднял голову и взглянул на Чиаки через плечо: - В смысле?
- Когда в Наги вселились, она слышала голос Драконьего Бога. Он обещал, что защитит ее. По крайней мере, так она мне сказала. А еще Наги уверена, что я - его слуга.
- Драконий Бог? Это ведь не…
- Да. Возможно, Мацунага Хисахидэ. Ведь Наги молилась на горе Сиги - не знаю, о проклятии на отчима или еще о чем, но только я думаю, что ее ненависть и злоба Хисахидэ слились в одно.
- Значит, тот, кого она приняла за Драконьего Бога, на самом деле Мацунага Хисахидэ? - вмешался Наоэ. - Сильные эмоции пробудили его, и он вселил в Наги-сан Хирагумо, по сути часть себя… То есть, ее ненависть была настолько сильна, чтобы смешаться с чувствами Хисахидэ? Неужели она до того ненавидит отчима?
- Почему бы и нет… - Такая помрачнел: их с Наги детство и семейные обстоятельства оказались достаточно схожими, чтобы он понял ее чувства с пугающей ясностью. - Мать была ее единственным другом. Девочка хотела защитить ее больше всего в жизни. В смысле, даже ты… - это уже относилось к Наоэ, - предположим, у тебя был единственный любимый человек, и она совершила самоубийство. Разве ты не стал бы ненавидеть того, кто довел ее до этого? Ты бы наверняка затаил на него злобу, правильно я говорю?
Наоэ глянул на Такаю, но смолчал. На подобный вопрос из уст Такаи ему оставалось лишь промолчать… но да, теперь он действительно понял, даже очень хорошо.
- Но, прежде всего, я никогда не позволил бы этому человеку убить себя.
Чиаки глубоко вздохнул и хлопнул Наоэ по затылку:
- Дурак. Если бы, да кабы… Я-то тебя знаю: ты сразу б налетел со своим тебуку прежде, чем что-то подобное произошло, правда?