«Он что-то заподозрил!», — прошила меня мысль, когда я закрывала двери.
Вытащив с чердака бессовестного Фуфлыжника я … ничуть не успокоилась!
«Где я прокололась?», — нервничала я, остановившись в центре комнаты. «Он смотрел на меня очень странно!», — начинали трястись руки.
— Я что-то сделала не так, — расхаживала я по комнате. — Где могла быть ошибка?
Фуфлыжник невозмутимо таскал по полу подушку. Переживаниям он предпочитал пережевывание.
От накатывающей паники я места себе не находила.
— Он явно что-то заподозрил! — кусала губы я, вспоминая пристальный взгляд. — Не станет же он просто так на меня смотреть таким взглядом?
— Уф-уф-уф! — тащилась по полу подушка. Она была зверски побеждена. И покорена.
— Просто так ведь не смотрят так пристально? — прищурилась я на свое отражение.
Глаз дергался. Нервы сдавали. Колени были ватными. А руки не могли удержать вещи.
Я уже представила позорный суд, свое гордое молчание, вынесение приговора, магическую клетку и …
— А потом меня казнят!!! — сглотнула я, мысленно репетируя собственную казнь.
Ноги подкосились. Я решила присесть.
Рука рефлекторно скользнула вниз, чтобы поправить юбку.
Но … юбки сзади не было!
Я бросилась к зеркалу. Спереди юбка была. А вот сзади вместо юбки был… кокетливый обгоревший поясок. И виднелись розовые трусы с подгоревшим кружевом.
Точнее, они и раньше виднелись, но не полностью. Модель у них такая. Интровертная. Я бы даже сказала — стеснительная. «Считайте, что нас как бы нет!», — намекали они, стыдливо прячась между чакрами. Сразу видно, интроверты!
Догадка пришла неожиданно. Я еще раз посмотрела на юбку. Потом вспомнила задумчивый взгляд Инквизитора. Особенно, когда я поворачивалась к нему спиной…
Я сидела перед зеркалом, прижав руки к щекам. Взгляд у меня был загадочный.
— Есть две новости, — пробормотала я, пытаясь отдышаться от пережитого и придуманного. — Хорошая и плохая.
Я взяла паузу, поднимая брови.
— Хорошая новость. Единственное, в чем меня пока что подозревают, так это в том, что у меня симпатичная попа, — заметила я. — Есть и плохая новость!
Мой взгляд скользнул по учебникам и тетрадям.
— Мне завтра нести ему научную работу!
На часах была полночь. Глаза слипались, хоть спички вставляй. Я лениво перелистнула страницу учебника. Если еще четыре часа назад я была уверена, что напишу вполне неплохую научную работу. То сейчас в это слабо верилось.
— Среднестатистическому дракону требуется около тонны еды в неделю. Главное приматой… ой, приметой! Ладно, исправим, — диктовала я себе.
Однажды я читала: «Он подарил ей бессонную ночь!». Что-то я подозреваю, что героиня любовного романа сидела и писала научную работу!
Перо вяло скребло по бумаге. Почерк был таким, словно я сижу на кровати, а позади меня занимаются любовью. И трясут ее, трясут, трясут.
Я зевала с таким ревом, что соседи передвинули кровати подальше от моей стенке. Я слышала. После саламандры от меня можно было ожидать всего, чего угодно.
На ноге качался Фуфлыжник. Он был крайне доволен. Вцепившись коготками в мою ногу, он обещал залезть выше. Если я перестану его развлекать.
— Среднестатистическому дракону, — перечитывала я, снова оглушительно зевая. Мутный взгляд посмотрел на открытое окно. Оно проветривало ненавистный запах духов.
— А он сейчас с-с-спит, с-с-сволочь, — сморщила я нос. — С-с-сладенько с-с-спит… А от кого-то…
Мой взгляд упал на Фуфлыжника, который балдел от новых качелей.
— Одни неприятности, — зевнула я, царапая дальше.
Фуфлыжник обиделся. Мол, от него не только неприятности. Но и проблемы, разрушения, головная боль. Так что приуменьшать значимость дракона в своей жизни никак нельзя! Иначе он обидится. И будет вести себя хорошо.
Я царапала буквы. Мне царапали ногу. Что-то вроде: «А что это мы такие вяленькие стали? Нога совсем не дрыгается? Не! Так дело не пойдет!».
— .....ыыыыыыыфффф! — закончила я сладкий зевок. — Люди недолюбливают драконов… Вот интересно, почему же? А?
Фуфлыжник устал и переполз на подушку. Он никак не мог уснуть! Он ворочался, словно его кусала совесть.
Он немного поворочался и стал шуршать по комнате. Я старательно выводила каждое слово. Научная работа должна нести практическую ценность. Но пока что она несла бред. И следы насилия над учебниками.
— Драконы — дневные животные, — писала я, поглядывая на «дневное животное».
«Дневная животинка» решила устроить ночной «тыкдык». И пару дерзких налетов. Кровожадная натура требовала жертв, пламени и криков: «Спасайтесь! Дракон!».