- Вот оно как, - Добран задумался.
Хотя время и было дорого, Лавремий не торопил, набравшись терпения ждал.
- Засиделись мы. Давай собираться, - вдруг вскочил со своего места Добран, засуетился, забегал по маленькой горенке. - Возьму-ка я с собой мяса вяленого, - укладывал провизию в большой мешок.
У Лавремия как будто гора с плеч свалилась, не к кому больше было идти со своими бедами.
- На, пожуй, - порывшись в котомке, он вытащил несколько сухих листочков и протянул их Добрану.
- Что это? - насторожился тот.
- Снова сделать тебя многоликим я не могу. Такое по силам только дракону. Но после этой волшебной травки лет этак двести, а то и больше скинешь.
Добран сунул листочки в рот, стал тщательно пережёвывать. Его лицо быстро разгладилось от морщин, сухая сгорбленная фигурка выпрямилась, мышцы налились силой, волосы и борода приобрели каштановый оттенок.
- Ну вот, совсем другое дело, - оценивающе оглядел его Лавремий, - теперь моя очередь, - он высыпал себе в рот горсть какого-то порошка, заторопился, - пойдём на поляну, сейчас у меня крылья расти начнут.
Едва они успели отойти от хижины на несколько шагов, как Лавремий обратился в белого крылатого коня, под покровом ночи понёс Добрана над лесом. На рассвете конь ступил на землю и поскакал. Всю дорогу Лавремий боролся с искушением взглянуть, что происходит в селении, но так и не смог удержаться. На том же месте, где накануне расстался с Ивашкой, обернулся старцем, осторожно выглянул из-за еловых лап.
Было уже позднее утро. У дома Нефёда понурившись, стояли поселяне, в основном женщины и дети. Злодей-чужестранец плёткой избивал лежащую на скамье их односельчанку. При каждом ударе она громко вскрикивала от боли. Платок упал с её головы, волосы растрепались, платье было разорвано.
- Будешь знать, как перечить мне! Будешь знать, как перечить мне! - приговаривал бандит.
- Жди меня здесь, - хриплым от волнения голосом вымолвил Лавремий, серой гадюкой пополз, сливаясь с проталинами, к поселению.
- А-а-а-а! - вскрикнул истязатель, схватился за ногу, повалился на бок.
- Стоило ли так рисковать? - грозно сверкнул глазами Добран, когда Лавремий вернулся.
- Не стерпел. Пойдём отсюда, нас ждут, - отвернулся многоликий.
Полуразвалившаяся, вросшая в землю рыбацкая избушка стояла на высоком берегу ещё не вскрывшейся ото льда реки. Лавремий и Добран вошли без стука. Не хотели пугать её обитателей. Ивашка, его сестрёнка и женщины сидели за столом, перетирали кусочки древесной коры в муку.
- Здоровьица вам, добрые люди! - поприветствовал Лавремий. Он был приятно удивлён, что у всех присутствующих ауры оказались белыми, словно только что выпавший снег. - А я к вам друга своего привёл. Добраном зовут. В лесу лучше него никто не умеет выживать. С ним не пропадёшь.
Женщины молча рассматривали излучающего силу и уверенность, Добрана, который подошёл к столу, приговаривая:
- Угощайтесь, угощайтесь, - вынимал из мешка продукты.
- Дедко, теперь я спокоен за них и могу с тобой пойти, - вскочил Ивашка.
- Сначала поешь хорошенько, дорога-то неблизкая предстоит, и с собой еды возьми. А я пока передохну, тебя дожидаясь, - остановил его Лавремий, вышел из тесной каморки на свежий воздух. Позже он рассказал мальчику о себе, Руксе и сияющем цветке. Когда многоликий перевоплотился в белого крылатого коня, Ивашка не смог скрыть своего восхищения, долго смотрел округлившимися глазами, наконец, осмелился, подошёл и осторожно потрогал крыло.
- Садись, время не ждёт, - проговорил человеческим голосом конь.
Ивашка взобрался на его широкую спину, и волшебный конь понёс его в далёкую Страну песков.
Рукс нервничал, то и дело глядел в пустое небо. Он возвратился от братьев несколько дней назад, а Лавремия всё не было. Но вот вдали появилась тёмная точка. Это летел крылатый конь с мальчиком на спине.
Ивашка оробел, увидев дракона. Рукс тоже немного растерялся. Никогда прежде он не видел человеческого ребёнка так близко.
- Ну что же ты, не бойся, это Рукс. Я тебе о нём рассказывал, - обернувшись старцем, Лавремий взял мальчика за руку.
Ивашка и дракон быстро привыкли друг к другу и Рукс позвал Манганму. Волшебница не заставила себя долго ждать, появилась сразу же. Она не задавала вопросов, как будто обо всём знала сама, после взаимных приветствий повела к Розовому утёсу.
Ивашкина рука легко пролезла в расщелину.
- Ай! - вдруг вскрикнул мальчик.
- Что, обжёгся? - заволновался Лавремий.
- Нет, укололся, - Ивашка стал осторожно вытаскивать руку.
Розовое сияние исчезло. Рукс нахмурился, предчувствуя недоброе, а когда увидел на детской ладошке веточку обычного шиповника, и вовсе пригорюнился, невольно подумал: "Всё пропало. Зря послушал Лавремия".
- Я достал его, - улыбаясь, мальчик протягивал веточку дракону.
Лавремий растерянно моргал, Манганма молчала. "Бери! Бери!", - как будто насмехаясь, звонко журчал ручей. Руксу захотелось бросить шиповник в воду, чтобы быстрый поток унёс его с глаз. Он коснулся цветка и... О чудо! Тот снова засиял, бросая розовую тень на руку и лицо Ивашки. Это длилось всего одно мгновение. Рукс подставил лапу, и мальчик опустил в неё веточку. Словно на хрупкую прекрасную драгоценность любовался дракон на нежный сияющий цветок, чувствовал исходящее от него тепло, ощутил необыкновенный прилив сил.