— А то, что он своей магией насильно вытаскивал из людей жизненную силу — это, по-вашему, нормально? — не сдержавшись, ядовито поинтересовалась драконна. — Несущественное обстоятельство?
— Это несчастье Орминда, — устало ответил герцог. — Мой мальчик не виноват, что может существовать лишь за счёт других. Я всегда старался… компенсировать семьям убитых потерю, но чаще мы брали безвестных бродяг, чьё исчезновение никого не озаботит. Напротив, герцогству это лишь на пользу, нам здесь не нужны пришлые воры и побирушки. И потом, всё это началось лишь в последние три — четыре года, до того Орминду не требовалась чужая жизненная сила.
— Просто ваш мальчик, как вы его называете, вошёл во вкус! Поймите наконец, герцог, Запретная магия всегда меняет мага. Разве вы не замечали, как изменился ваш сын? Он лично выполнял обязанности палача и находил в этом удовольствие. Он запытал до смерти, как минимум, двоих беременных, не считая остальных жертв. Юминну — тоже. Вы и после этого станете его оправдывать?
— Юминна — несчастный случай, — отвёл глаза Рольнир Файханас. — Орминд никогда бы её не тронул, если бы бедная девочка сама не…
Он не договорил, а драконне в очередной раз хотелось плеваться от досады. Драконьим пламенем, да.
— Орминд безжалостностью пошёл в Эйдигира Неистового Ястреба. Иногда он чуть слишком суров, чем требуется, но я слежу за этим, и с годами это пройдёт… Прошло бы…
Герцог осёкся и тяжело обмяк в кресле. Король молча смотрел на него и, наверное, не узнавал того человека, которого звал своим вторым отцом.
— Рольнир, вы просто слепец. И, наверное, слегка безумны из-за этой своей отцовской любви, — с горечью констатировал Кайнир. — Жаль, я не догадался, хотя видел, что вы изменились и что в Файханас-Маноре меня встречают с каким-то затаённым напряжением, а сердечность и искренность навсегда ушли из наших отношений.
— Я боялся. Я очень сильно боялся, что Орминд нечаянно выдаст себя. Сколько раз я благодарил Лунных богинь за то, что они надоумили меня скрыть магические способности Орминда. Будь он обычным магом, это грозило ему всего лишь десятью годами отсутствия дома. Но то, что он оказался способным на более сильные, более редкие заклинания, которые ханжи вроде вас именуют Запретной магией, подписывало Орминду смертный приговор. Разве нет, мэора? Магический Купол забрал бы моего сына и казнил ни за что. Невинного ребёнка, который никому не причинил зла!..
Старый герцог почти прокричал это магессе в лицо, сделавшись как никогда похожим на атакующего ястреба. Она же осталась спокойной, с лёгким сожалением глядя на Файханаса. Сильный и умный человек, которого слепая родительская любовь превращала в чудовище под стать его сыну. Трагедию старого герцога можно понять, но не простить. Проклятие он заслужил, но мучиться будет вдвое меньше, чем Орминд… и, наверное, вдвое сильнее, потому что душевные страдания из-за сына тяжелее физических.
— В первый раз применив свою магию против разумного существа, Орминд перестал быть невинным ребёнком, — заметила Айриэ. — Когда это случилось, герцог? В девять лет? Двенадцать? Позже?
— В четырнадцать, — неохотно признался Рольнир Файханас — Тогда он впервые убил… случайно, просто не справившись с собственной магией, он ведь только учился!.. Мальчик очень испугался, и магистр тоже. Но Стейриг справился с опасной ситуацией, они вдвоём с Орминдом изучали старинные труды по магии и поняли, как сдержать эту силу, чтобы она не убила моего сына и, главное, не выдала его тайну непосвящённым. О Запретной магии не знал никто, кроме Стейрига, даже мой брат. Эстор думал, что Орминд — обычный маг, и понимал мотивы, побудившие меня скрывать это от Магического Купола. К тому же брат всегда считал, что для рода полезно иметь собственного никому не известного мага, вдобавок такого могущественного.
— Вы что, хотите сказать, что в вашей библиотеке имеются труды по Запретной магии? — приподняла брови Айриэ. Если это так, книги следует изъять и уничтожить. А то ещё кто-нибудь талантливый вот так… научится.