— Эррор, ты в порядке? — тихо спрашиваю, чуть отстраняясь и ловя его подернутый непривычной мглой взгляд. А он мычит что-то нечленораздельное в ответ, покрываясь румянцем шафранового цвета и только спустя ещё пару волн, разбираю сказанное:
— Прости, Амбри… Я не должен был, — и прежде, чем успеваю ответить, Эррор ныряет и исчезает в мглистой бирюзе моря, оставляя меня в замешательстве, с прерывистым дыханием, неподалеку от берега, к которому я тут же устремляюсь, попутно ругая себя за несдержанный вопрос и Эррора, за его боязнь подступиться ближе…
— Да чертов ты… — ругаюсь и пинаю ни в чем не повинный песок, устремляясь к пещере, желая по пути проветрить разгоряченную голову и тело, на котором остаточным шлейфом горели его прикосновения. Одежда высохла почти моментально из-за небывало жаркого дня: казалось, еще немного, и солнце испепелит меня без остатка, смешав прах с графитовым песком острова. Даже песчинки обжигали ступни, словно я была в пустыне, а не в тропиках, где сквозь листву безжалостное светило напекало голову. Чтобы успокоиться, я решила побродить по джунглям подольше, спланировав ближе к вечеру помыться в реке у водопада. По пути я собрала побольше питайи, уложив ее в подол растянувшейся футболки и решив возвращаться, когда стало чрезмерно жарко. Солнце казалось огромным пылающим костром, стремящимся сжечь все живое. Даже терпеливые к южному климату местные растения выглядели жалко, скрючившись или свернув в трубочки причудливые листья.
Когда я вернулась к нашему обиталищу, в голове нещадно било молотом, ознаменовав накатывающей болью в висках и затылке приход перегрева и теплового удара. Настроение вторило самочувствию, отзываясь раздражением на любую мысль, включая монстра, что не показывался из омута, стоило мне кинуть в него фрукты, надолго оставшись буравить взглядом сверкающую чашу морского озера.
— Да и иди ты к черту тогда, — устало шиплю и ухожу в свой гамак, падая в него без сил и отмечая, что стало ещё хуже, добавив к боли в голове ещё и тошноту. Судя по состоянию я действительно перегрелась, забыв о мерах предосторожности в такую небывалую жару, выйдя купаться прямо на открытое солнце, что заливало лагуну от рассвета и до заката горячими волнами тепла. Свернулась в своем травяном гнезде калачиком, с каждой минутой ощущая, что неуместно становится холодно, сводя мышцы ознобом. Корю себя за глупую безмятежность и невнимательность, за которые теперь сполна расплачусь в ближайший день, как минимум…
Вдалеке над океаном слышится гул, выбивающийся из привычного ритмичного боя волн о скалистые подступы к острову, заставляя вздрогнуть всем телом, что задремало, борясь с лихорадкой теплового удара. Голова гудела нещадно, во рту все пересохло, а мышцы сводило ломотой, идущей до самых костей. Кажется, что озноб добрался и до них тоже… Со стоном переворачиваюсь на спину, понимая, как едет перед глазами картинка, раскачиваясь подобно шторму, который, судя по повторившемуся ближе гулу держит курс прямиком на остров. Вспоминаются ужасающие картинки из прошлого, когда огромные, безудержные ураганы с мощным глазом посередине бороздят океаны, врезаясь в сушу дьявольской мощью, разнося в щепки всё, чего коснется его немилость. Но встать сил не было: когда я попыталась это сделать, то вывалилась из гамака, больно ударившись коленом о какой-то выпуклый корень. Всё кружилось так, что едва сдерживаю тошноту, просто бессильно закрыв глаза, обливаясь знобливым потом, дрожа и рвано выдыхая… “Не повезло, Амбри” — думаю про себя, с тоской мазнув мыслями по образу монстра… Как жаль, ведь он подумает, что я обиделась и не пришла… Или решит, что меня смыло волнами в океан, если я останусь тут до шторма. Пытаюсь позвать его в зияющий провал пещеры, где слабо блестит водная чаша, размытая и неконтрастная из-за плывущего взгляда, но вместо голоса вырывается какое-то неясное, болезненное мычание, не похожее на нормальную речь…
Как же мне плохо… Хуже, чем, когда меня поцарапала та чертова рыба… Намного хуже…
Снова засыпаю, а может и теряю сознание, приводимая в чувство лишь струями холодного дождя, разбавленного трескучим грохотом ударившей над головой молнии. Меня колотит, а голова, кажется, от малейшего движения превратится в расколотую тыкву. С такими темпами я просто умру от полученного теплового удара: такой банальной, но такой страшной смертью…
— Эр…рор, — чуть не плача, зову его, словно молясь, — Эррор… — губы шепчут беззвучно, а глаза закрываются, смешивая с дождем слёзы. Обидно и страшно… Так страшно оставаться один на один с болью и собственными кошмарами, слушать бешеный рев грозы и треск сминаемых им пальм, что стоически раскачивались под натиском ураганных порывов, прекрасно приспособленные, в отличие от меня, пережидать такие условия. Слезы бегут по щекам, а тело крупно вздрагивает, свернувшись на земле мокрым больным комочком, когда вдруг меня словно что-то закрывает от дождя и грубо толкает в бок.
— Амбри? — слышу знакомый голос, но глаза плохо слушаются, не желая фокусироваться на темном образе надо мной, — Амбри, черт тебя возьми!
— Эр… — единственный слог, что могу из себя выдавить, морщась от стреляющей в голове боли. Глаза с трудом делают картинку чётче, открывая передо мной образ монстра, что выполз из воды прямо с хвостом, подобно двоякодышащей рыбе, преодолев расстояние от омута до меня буквально ползком. Сердито скалится, почти рычит, но в глазах почти паника, выдающая его с головой…
Он волновался…
Монстр буквально хватает меня за шиворот и тащит в пещеру, извиваясь всем телом, подобно огромной морской змее. Я беспомощно волочусь по земле и камням, оказываясь в сухой, теплой пещере, где вода льется сквозь отверстие в потолке, устремляясь в озеро по проторенной временем выемке в каменном полу. Все тело дрожит мелкой дрожью, стоило мне ощутить сухой воздух, но сил подняться и попить не было. Эррор куда-то исчез, судя по звуку отползая в сторону и возвращаясь вновь, настойчиво склоняясь ближе. На силу давит на мои щеки, расжимая челюсти, и припадает к ним, от чего я вздрагиваю, но моментально расслабляюсь чувствуя на языке живительную влагу пресной воды, которую Эррор в меня вливает таким методом… Сама в ответ льну к нему, жадно глотая… Монстр повторяет так несколько раз, пока я не напилась как следует, а после вдруг начал меня раздевать, под мой слабый, вялый протест в виде бессвязного стона и жалкой попытки вцепиться в его сильные руки.
— Успокойся… Одежду нужно снять, ты насквозь мокрая и дрожишь, — сердито шипит Эррор, раздражённо скидывая мои руки и доводя начатое до конца, обнажая трясущееся в лихорадке тело. Сознание вновь качает меня, не давая концентрироваться на окружении, но когда вновь получается это сделать, понимаю, что я совершенно обнажена, а вокруг всего тела заворачивается мягкий большой хвост Эррора, окутывая собой, словно живым одеялом, прижимая к испещренной ребрами грудине спиной, из которой доносится тепло живой души. Монстр бережно оплел меня собой, унимая дрожь и страх, оставляя лишь неприятную пульсирующую в голове боль… На лоб легла чуть прохладная костяная ладонь, впитывая и ее, подобно губке…