— Он божественен, — раздалось позади нас.
Я развернулся, готовый сорваться на чем угодно, и уставился на Родерию, успевшую за это время привести себя в порядок после ночного бдения и сладкого сна. Ее фиолетовые волосы струились по плечам вполне качественно — старалась графинюшка. От моего взгляда Родерия застыла истуканом, сглотнула и с поклоном сказала:
— Наги все такие — сильные, уверенные в себе, лучшие воины континента.
— И лучшие ублюдки вселенной, судя по всему, — скривился я, вызвав потемневший взгляд графини.
Трис успокаивающе провела рукой по моему плечу и сказала:
— Так и есть, хозяин. Наги эгоистичны по своей природе. Если бы не Горотур, не знаю, как бы мы отбивали тебя из его загребущих рук.
— У меня появился бы еще один шицугехай, причем не самый слабый, — парировал я, окончательно приходя в себя.
Лендерра с сочувствием усмехнулась и добавила:
— Ты бы не пережил общения с ним, хозяин.
— А как же та девушка? — поразился я.
— Она гехай по боли, хозяин. Это тоже один из способов овладевать силой через гехая. Можно не только соитием тел, но и соитием душ вытягивать силы из океана магии. Заверяю тебя, эта гехай беззаветно предана нагу и любит его всем сердцем, пусть это и последствия заклятия по изъятию ее из сопредельного мира.
— Терпеть такое зверство… — не поверил я собственным ушам.
— Она даже не почувствовала боли. Магия защищает изъятого, иначе заклятие расколется из-за несоответствия реальности и вымысла. В таком случае девчонка действительно умрет… Или убьет нага.
Я задумался. Расколоть заклятие… Если я научился чувствовать таких же попаданцев, как и я сам, — это часть моей Силы? Силы, спрятанной за пресловутым барьером, за контуром, о котором говорили Ованна и старый вампир? Что, если, сняв барьер, я обрету и возможность ломать заклятие изъятия? Да одно это окупит все сторицей… Изъятые же все будут помнить, наверное. И тогда всем этим ублюдкам и садистам придется очень несладко.
Значит, надо отправляться на юг, к Лесному Морю. Трис сказала, что моркоты живут там, значит, и пресловутый трон должен быть где-то там. Думаю, на месте разберемся. Увидев, что я принял какое-то решение, Тристания и Горотур взялись сворачивать лагерь. Родерия же демонстративно уселась на топчан и молчала. Пускай, успеет еще отплатить за свои грешки.
Уже в движущейся по дороге карете я выждал несколько томительных минут и приказал остановиться. Трис недовольно сказала на это:
— Так мы никогда не доберемся до Санаана! И нам точно припишут бунт.
— Плевать, — отрезал я, вызвав дробный стук челюстей по полу. Мои спутники уставились на меня как на умалишенного. Тристания с тяжким изумлением, Родерия с радостным оживлением, а Горотур с одобрительным прищуром. Я же продолжил: — Мы отправляемся на юг, к моей родне.
— О моя бедная голова! — простонала лендерра. — Скоро ты украсишь собой Стену Плача в столице… Мне будет тебя не хватать!
— Не ной. — Я коснулся пальцами ее плеча. — Вы с графиней поедете в вашу столицу, этот Санаан, а мы с туром отправляемся на юг, к Лесному Морю. Думаю, моего дозволения хватит, чтобы вас не тянуло за мной…
Следующие полчаса мы пытались переубедить друг друга. От нашего взаимного рыка карета тряслась не хуже паралитика — особенно если учитывать то, что мы еще и нервно бегали внутри, размахивая руками. В итоге победила дружба. Причем — моя дружба с неведомой силой. Моим шицугехай пришлось подчиниться. Пусть Трис и могла позволить себе поворчать на самоуправство одного моркота, зато Родерии не оставалось ничего иного, кроме как молча повиноваться, выбраться под дождь и начать распрягать наших чешуйчатых гарвов.
Еще через полчаса времени и полсундука дележки имущества мы с туром двинулись на ездовых крылатых собаках в сторону, прямо перпендикулярную прежней, оставив двух эльфиек выяснять, как лучше двигаться к столице. Настроение у обеих моих шицу было злобно-бодрым — обе скрежетали зубами мне в спину. При этом ни одна из них не притворялась ни на грош.