– Богиня Ташмету, ты благожелательна и милосердна, ты послала мне предсказание богов, твои божественные лучи снизошли на меня, открыв истинное предназначение – быть царем царей. Но почему мое правление будет зависеть от женщины? В чем мое проклятие?
Царевич пристально смотрел на лик божества, но мрамор оставался холодным и неподвижным. Ни знака, ни звука, ничего!.. Артавазд в отчаянии опустил руки и посмотрел на сына.
– Моя судьба, что бы ни открыли сейчас боги, в моих руках! Так учил отец, а его уроки я хорошо усвоил.
– Удивительное предсказание, – сказал мальчик. – Но я ничего не понял…
– Избежать недальновидных шагов так просто: нужно всего лишь знать судьбу и предвидеть ход истории, – горько пошутил царевич.
Свечение прекратилось. Когда Артавазд в некоторой задумчивости стал укладывать волшебный предмет в сумку, скрипнула дверь, и в святилище раздались гулкие шаги. Резко обернувшись, наследник царя увидел у входа человека лет двадцати, в синем хитоне и пурпурном плаще. На его златокудрой голове с короткой прической «лесенкой» красовался венок из золотых дубовых листьев, который позволяли себе носить только цари, на шее – золотая цепь со странным амулетом, на поясе висел меч с огненным опалом в рукояти. Пришедший буравил злобным взглядом Артавазда, не произнося ни слова. Юный Арташес вздрогнул, а у своего друга лисенка, которого он продолжал держать на руках, ощутил учащенное биение сердца.
– Ты кто? – громко спросил Артавазд. – В такой величественной одежде может появиться только царственная особа.
– Я тот, кого ты меньше всего желал бы видеть, – наконец отчетливо произнес человек с венком на голове. – Твой отец, царь Тигран, сделал все, чтобы лишить меня трона, отобрать сокровища, изгнать из царства, а мою бедную мать казнил лишь за то, что она была предана сирийскому народу и делала добро людям.
– Ты Антиох XIII? А твоя мать – царица Сирии Селена, та, что убила пять мужей, в том числе и твоего отца…
– Моя мать – святая женщина, она боролась за себя и любимую страну до последнего вздоха!
– Зачем же она завещала Риму любимую Сирию, забыв упомянуть в завещании тебя, собственного сына?
– Это неважно. Важно другое: я хочу – а главное, могу – вернуть себе все!
– Ты и твоя мать довели Сирию до полного развала, и только Тигран принес стране успокоение и процветание. По части заговоров, убийств и мятежей ваша семейка уникальна, таких на Востоке больше не сыщешь.
– Моя мать оказалась недальновидной, но я не упущу свой шанс. Эта гемма, та, с оленем, что лежит у ног богини, – в глазах Антиоха сверкнули красные огоньки, – принадлежала ей. Я хочу забрать амулет!
Артавазд с насмешливой улыбкой на устах протянул руку к постаменту, взял гемму и повесил себе на шею.
– Попробуй возьми, – невозмутимо сказал он.
Антиох с кривой гримасой стал приближаться, говоря:
– В святилище храма могут входить только жрецы и царственные особы, остальные боятся гнева богов… Да и незачем простолюдинам осквернять жилище почитаемой мною богини. Придется нам с тобой спор решить наедине. Правда, за оградой храма стоят мои люди, и просто так отсюда ты не уйдешь! Но я справлюсь один.
– И не надейся! – крикнул Артавазд. – Богиня поведала мене судьбу: жить мне еще долго.
– Конечно, как я сразу не догадался! При тебе Таблица судеб?.. Вот это удача! Она лежит в той сумке, что на плече, не так ли?
Мальчик, держа лисенка, весь съежился, а его отец, убедившись, что сын прячется за алтарем и пока вне опасности, достал из ножен булатный меч, способный резать любые доспехи, как масло, и приготовился к бою. Антиох, также обнажив меч из дамасской стали, сорвался с места и бросился на армянского царевича, обрушив первый удар. Меч остановил меч.
– Что ж, неплохо! – крикнул Антиох. – А как ты ответишь на это? – и нанес колющий укол.
Артавазд увернулся и сильным, размашистым движением попытался выбить оружие из рук сирийца, но не получилось. Оба соперника фехтовали уверенно, не суетясь, нанося удары, которые так и не достигали цели.
Юный Арташес, ошеломленный увиденным, поднялся и во все глаза следил за поединком. Отец, взломав защиту врага, нанес мощный и сметающий удар. Его противник не удержался, потерял равновесие и повалился на алтарь. Золотой венок с головы свалился, прическа растрепалась, былой лоск улетучился. Внезапно он, как ужаленный, выпрямился и уставился на драконий перстень на руке Артавазда. Сирийского властителя обуял панический страх, он застыл, как вкопанный, и смотрел на талисман, не моргая: магический камень цвета крови намертво приковал его взор.