Когда на троне сидел отец Влада, эти люди упоминались в грамотах последними, а теперь оказались упомянуты первыми. Значит, теперь они в совете стали наиглавнейшими, не считая самого князя. "Что же они такого сделали для Владислава, что он настолько возвысил их? Неужели, это они — главные заговорщики? Вот двуличные души! Псы паршивые!" — думал девятнадцатилетний Влад.
Именно при его отце боярин Мане Удрище и боярин Стоян впервые стали заседать в совете, то есть именно Владов отец дал им в руки власть, но как видно, им захотелось получить больше, и тогда они... Влад не стал дальше распалять в себе гнев и продолжил чтение.
Следующим в списке стоял жупан Тудор, и как только глаза наткнулись на это имя, перед мысленным взором возник крупный человек с тёмно-русой бородой, с годами становившийся всё крупнее, а борода его — всё шире. В своё время Тудор первый поступил на службу к отцу Влада. Это случилось, когда отец, изгнанник, вынужденный жить в Трансильвании в Шегешваре, ещё только претендовал на престол. Самому Владу тогда едва исполнилось шесть, но он помнил, как впервые увидел в родительском доме, в столовой странного незнакомца с заросшим щетиной подбородком. Да, тогда этот Тудор ещё не был бородат, и маленькому Владу запомнился именно подбородок, а ещё — большие запылённые сапоги из толстой кожи.
— Называй меня дядей, — сказал Тудор сыну своего господина.
Казалось, что этот жупан никогда не станет предателем, ведь именно Владов отец возвысил его, подарил ему обширные имения. До этого Тудор был почти нищ, а благодаря милостям стал богат, да и в совете занял одно из первых мест. "И вот теперь он тоже в милости у Владислава! Гнусный человек!" — мысленно воскликнул Влад.
Следующим в списке оказался жупан Станчул, но это совсем не могло никого удивить. Мане Удрище с братом Стояном и Тудор попали в княжеский совет лишь при отце Влада, поэтому их отступничество казалось чёрной неблагодарностью, но вот со Станчулом дело обстояло иначе. Он заседал в совете с незапамятных времён и успел состариться, заседаючи. Он пережил четырёх правителей и теперь служил Владиславу — пятому! "Пятого он и на шестого сменит, если случай представится", — ехидно подумал девятнадцатилетний юнец.
Ничуть не удивило и появление жупана Юрчула в списке предателей. Он, будучи родным братом Станчула, переходил от государя к государю точно так же! Очевидно, у этих братьев предательство уже вошло в привычку, заставляя предавать снова и снова! "Выродки! Оба выродки!" — сказал себе Влад.
"А вот жупан Димитр", — отметил он в очередной грамоте. При Владовом отце этот человек служил начальником конницы. При Владиславе свою должность сохранил. И, конечно, для этого постарался! Такое не могло произойти просто так!
Обращало на себя внимание и имя Михаила, который хоть и не являлся боярином, но занимал при дворе важную должность — начальника канцелярии. "Уж не тот ли это Михаил, который при моём отце имел должность простого писаря?" — подумал Влад, но всё же засомневался, поэтому решил спросить у Калчо, а старый болгарин, как оказалось, уже выложил на столы все документы и теперь стоял неподалёку, с любопытством наблюдая за своим юным господином.
— Много ли поведали господину письмена? — спросил Калчо, как только Влад встретился с ним взглядом.
— Достаточно, — ответил новый хозяин дворца. — Я вижу, что предателей было семеро.
— Семеро? — Калчо покачал головой. — Письмена назвали тебе только семерых, господин?
— Из тех, что служили моему отцу, а теперь служат Владиславу, я насчитал семерых, — сказал Влад, довольный своим расследованием и полагавший, что улов предателей получился крупным. — Вот ведь как любопытно получается. Государь сменился, а жупаны остались те же и по-прежнему заседают в совете. Некоторые даже возвысились. Например, Мане Удрище с братом. А ещё я вычитал, что начальником канцелярии сделался некий Михаил...
— Да, это тот самый, что служил у твоего отца писарем подобно мне, — подхватил Калчо.
— Ну, вот. Значит, предателей семеро, потому что Михаил — как раз седьмой.
Писарь снова покачал головой:
— Увы, тебе известно не всё.
— А что ещё я должен узнать? — спросил Влад.
— Увы, бумага не всё может рассказать.
— В самом деле?
— Вот если бы ты, господин, расспросил меня самого, то узнал бы больше.
— Так значит, ты — живой свидетель! — воскликнул Влад и стукнул себя по лбу. — Я и сам мог бы догадаться. А что ж ты меня не поправил, когда я сказал, что живых свидетелей у меня нет?