Даже бояре на совете нет-нет да и спрашивали, когда же турецкие воины отправятся восвояси. Юный государь отвечал, что скоро, но в то же время не мог не понимать, что его положение на троне после ухода турецкой армии сделается очень шатким. Сегодня Влад в сопровождении небольшой свиты, состоявшей из его слуг, некогда подаренных султаном, явился в турецкий лагерь, чтобы узнать свою дальнейшую судьбу.
Вот и огромный узорчатый шатёр Караджи-бея, где пировало полсотни турков — именно столько могла вместить эта тканая гора, из недр которой теперь доносились разговоры и музыка.
Гость спешился, отдал оружие Войке и по расстеленному прямо на земле ковру пошёл ко входу.
Снаружи было светло и холодно, а внутри — темновато и душно. В полумраке, разгоняемом десятками подвесных светильников, вокруг белых скатертей, выстланных в длинный ряд и уставленных яствами, сидели все турецкие военачальники. Пили они не лошадиное молоко, а вино, поэтому некоторые уже порядком захмелели и, шутки ради, хватали за ноги новоприбывшего гостя, которого турецкий слуга вёл вдоль стенки шатра — туда, где во главе собрания сидел сам Караджа-бей.
Подойдя к нему на расстояние пяти шагов, Влад прижал правую ладонь к груди и, отвесив поясной поклон, произнёс положенное по случаю витиеватое приветствие:
— Желаю всяческого счастья верному слуге великого и непобедимого султана Мурата. Пусть твоя слава множится вместе со славой твоего господина. Пусть никогда не затупится твоя сабля, и не ослабеют руки. Пусть хрустят вражеские кости под копытами твоего коня.
— И тебе всяческого счастья, Влад-бей. Садись и будь моим гостем, — ответил Караджа-бей.
Гостя усадили справа от хозяина, совсем рядом, и это говорило о том, что приглашение, в самом деле, было получено неспроста — предстояла важная беседа — однако предводитель турецкого войска не стремился сразу перейти к делу. Обычай гостеприимства требовал сначала поговорить о пустяках. Или пустяками это только казалось?
— Небеса часто посылают нам дождь, а снега почти нет, — задумчиво проговорил Караджа-бей. — Выпадет и растает. Можем ли мы ждать настоящего снега в ближайшие дни?
— Я думаю, что настоящий снег мы увидим через неделю, — так же неспешно ответил Влад.
— Моим верблюдам такая погода неприятна, — заметил военачальник. — Холодная вода пропитывает верблюжью шерсть, и животные мёрзнут.
— Верблюды не созданы для северных стран, — сказал Влад, — но многое в таких случаях зависит от военачальника. Я слышал, что у одного искусного полководца даже теплолюбивые слоны могли преодолеть заснеженный горный перевал. Полагаю, что ты, Караджа-бей, не менее искусен в том, чтобы водить войска.
— Да, я тоже думаю, что мои верблюды не падут, — улыбнулся султанов военачальник.
Меж тем слуги начали разносить чай, подслащённый мёдом. В первую очередь, конечно, несли Карадже-бею и сидящим рядом с ним военачальникам. Влад же, чуть повернув голову, наблюдал, как один слуга держал поднос с чашками-пиалами, а второй наполнял их из большого медного чайника и по очереди подавал пирующим.
В Румынии чай пили разве что заезжие купцы с востока, поэтому вид пиал, да и самого чайника казался юному румынскому князю необычным даже после четырёх лет, прожитых в Турции.
По традиции Влад получил чашку последним — гостю давали возможность убедиться, что хозяева пьют, и питьё не отравлено. Слуга с поклоном протянул пиалу двумя руками, а Влад принял её правой рукой и, не торопясь, пригубил угощение.
Караджа-бей, сидящий рядом, целую минуту причмокивал, наслаждаясь напитком, и, наконец, решил, что обычай гостеприимства соблюдён, поэтому можно перейти к делу:
— Я узнал, где сейчас находится свинья Юнус, — произнёс турок, а Влад, услышав уничижительное наименование, прочно закрепившееся за Яношем Гуньяди, навострил уши:
— И где же эта свинья?
— За горами совсем близко. В большом городе в двух днях пути отсюда.
— В Брашове? — удивился Влад.
— Да, вы называете этот город так, — невозмутимо отвечал Караджа-бей.
— Ах, вот почему брашовяне ничего не ответили мне на письмо, — пробормотал Влад и пояснил турецкому военачальнику. — Я говорил тебе, что они прислали мне приглашение приехать в гости. Я ответил, что занят и не могу приехать, но думал, что они станут уговаривать меня, а они не стали. Больше писем из Брашова не было, и я всё думал — почему. Значит, потому, что Юнус уже там.