— Ладно. Вроде бы ничего плохого, так что я готов.
— Это то да, но вот тебя бы переодеть… — я вздохнула, думая про себя о том, как бы его спрятать от многочисленного московского народа, который, я уверена на процентов девяносто, узнает его.
— Зачем? — Удивлённо произнёс Питер, оглядывая себя.
— Ну начнём с того, что в том, в чём одет ты - никто не ходит уже точно несколько тысячелетий, к тому же ты — известная личность и тебе явно не хочется привлекать к себе внимание, да? — увидев как он скривился, я улыбнулась. — Вот поэтому придётся найти тебе что-то удобное… Ты, вроде, телосложения такого же как и Эдик… — Я задумчиво оглядела его. С другом проблем не будет: он не многословен, поэтому даже если что и заподозрит, лишних вопросов задавать не будет.
— Эдик? Это твой возлюбленный?
— Чего? — я усмехнулась. Эдик и парень, м-да, вот так смеха-то будет.
Моего смешка Певенси не понял, поэтому пришлось объяснять: «Мы с Эдиком слишком похожи чтобы встречаться, да и к тому же у него есть девушка. Боже, зачем я тебе это объясняю?», я усмехнулась.
— Ладно, жди меня здесь. Я сейчас всё устрою, — сказав это, я взяла свой телефон и набрав номер друга, стала ждать ответа.
Спустя ровно три гудка трубку на том конце сняли и заспанный голос друга промолвил: «Чего надо, Аг?»
— Слушай, мне нужна твоя лучшая одежда! — усмехнувшись про себя тому, как звучала просьба, стала ждать ответа.
— Агнесс, да ты явно шизанутая! Зачем тебе моя одежда?!
— Если прошу, значит нужна! Пожалуйста, одолжи мне твою кофту с капюшоном, очки тёмные, джинсы, свои зимние ботинки и куртку.
— Зачем тебе всё это?!
— Если я скажу, что решила поиграть в шпиона, ты мне поверишь? — молчание. — Ладно, Эд, всё, я тебя жду! — И не дождавшись ответа, сбросила звонок, прекрасно зная, что ровно через двадцать минут в дверь позвонят и на пороге окажется до ужаса недовольный Эдик, но с пакетом одежды в руках.
Обернувшись к гостю, вижу на его мордашке шок, на что только пожимаю плечами, мол «ничего особенного».
Как я и думала, через двадцать минут в дверь позвонили. Я, слёзно умоляя Питера оставаться в гостиной и не шуметь, открываю входную дверь.
— Здравствуй, Эдя!
Тот молча передаёт мне пакет, вглядываясь куда-то за мою спину.
— Ты странная, — покачав головой, произнёс он, вздыхая, видимо не обнаружив того, что искал.
— О, я знаю, — заглядываю в пакет и расплываюсь в улыбке: Эдик в своём репертуаре — всё как всегда идеально. — Эдичка, как же я тебя люблю! — восклицаю я, бросаясь ему на шею. Всё же отличный у меня друг.
— Вот ты это только при Элли не сморозь, а то ты знаешь её - она ревнивая.
— Обещаю тебе! — ухмыляюсь я. — Кстати, тебе не сильно досталось позавчера?
— Аги, брось, — Эдик хмурится, качая головой, — ты же знаешь, меньшее, что мне будет — это очередной взрыв с её стороны и слёзы.
— Эх, ладно, — я киваю и, попрощавшись с другом, закрываю дверь, возвращаясь в гостиную, где сидит Питер, хмуро смотря на меня, скрестив руки на груди.
— Что такое? — не понимаю я, кидая ему в руки пакет с одеждой. — Одевайся.
Оставив его одного, возвращаюсь к себе в комнату, сетуя на то, что Питер «прилетел» как раз в морозы.
Переодевшись, я вернулась в комнату, застав Певенси в одежде. Усмехнувшись, подхожу ближе и чуть отдёргиваю кофту на нём, после чего удовлетворённо хмыкаю.
— Вот теперь почти на москвича смахиваешь, — сделав комплимент, поправляю причёску и одеваю шапку, — Кстати, ты конечно извини, но оружие придётся оставить дома, — заметив его протестующий взгляд, терпеливо объясняю, — Питер, ты всех людей не только испугаешь, но и насмешишь. Нам, я ещё раз повторюсь, внимания лишнего не нужно привлекать. И даже не спорь.
Спорить он не стал, но полчаса после возмущался. Видите ли непривычно ему без меча… Ох, совсем окоролел.
***
На часах было ровно десять часов вечера, а мы только ввалились ко мне домой. Замёрзшие, но ужасно довольные.
Одним походом в кино и суши-бар мы не ограничились. Питеру ужасно понравилось играть в снежки, хотя он и пытался сохранить серьёзное выражение лица, но не долго. И вот я вижу перед собой не серьёзного короля, а простого парня у которого детство ещё кое-где играет.
Мне каким-то чудесным образом удалось заставить его забыть все невзгоды и просто насладится моим обществом и прекрасной, пусть и морозной, погодой.
К сожалению, как только мы переступили порог, Певенси угрюмо замолчал и весь оставшийся вечер просидел на «своём» диване, смотря планету животных.
Я понимала, что несмотря на то, что ему было весело, он скучает по своему миру, по своим сёстрам и брату, по друзьям и, возможно, девушке, которая осталась там… Но я пыталась хоть как-то его развеселить. На время прогулки у меня получилось, но не более.
— Питер, слушай, тут такая проблема… Завтра я должна буду с утра уйти и приду только вечером. Всё-таки я не королева, а простая смертная, которая учится и получает образование, — начала я, когда стало ну совсем невыносимо смотреть на его грустную мордашку, — поэтому тебе придётся весь день просидеть здесь и коротать время. Я, например, предлагаю тебе спать, это было бы самым разумным, но если ты не хочешь… Доверяю тебе свою квартиру, но при условии, что она останется в целости и сохранности.
— Ага, — отстранёно кивнув, Питер продолжил смотреть «увлекательную» программу.
— Я тогда спать. И тебе тоже советую, — я уже было поднялась с дивана, как услышала полный печали голос: «Я не хочу спать. Мне снится Нарния и то, как она умирает под гнётом завоевателей».
Я вздохнула, представляя себе то, как ему трудно спать… Самой-то мне нравятся собственные сны: полёт над лесом всегда приятен.
— Это всего лишь сны, Питер, — вздохнув, произношу я. — Я искренне верю в то, что ты вернёшься домой, только тебе нужно подождать.
— Лучше бы тебе просто отправится спать, — немного грубо ответил он, переключая канал.
— Спокойной ночи, — вздохнув, ответила я, а после скрылась у себя в комнате, ложась на постель.
Ещё около получаса я слушала, как работает телевизор в соседней комнате.
========== Глава третья, или “Милый друг” ==========
Питер Певенси появилсяв моей съёмной квартире около недели назад, с тех пор многое изменилось в наших отношениях: хотя бы по истечению семи дней меч Питера исчез из моего поля зрения и теперь пылился, как говорил сам Певенси, в шкафу, там же, где лежала его старая одежда. Также доверие парня возросло в разы, и теперь он даже иногда шутил, являя на свет одну из сторон его личности, но до конца доверять не собирался, а я и не просила. В общем, потихоньку-помаленьку, но мы сдвигаемся с мёртвой точки.
— Кстати, а почему “Агнесс”? — спросил Питер однажды утром. От такого вопроса я даже подавилась хлопьями, которые успела засунуть в рот.
— Не поняла, — тупо произнесла я, откладывая ложку и наблюдая за тем, как он, сидя напротив со скрещёнными на груди руками, буравил меня взглядом.
— Ты мне говорила, что русская, так вот, я ещё тогда задался вопросом: раз ты русская, то и имя у тебя, вроде, русское должно быть. Только вот “Агнесс” вовсе не подходит по определению. Так почему именно “Агнесс”? — мои брови со стремительной скоростью полетели вверх. Вот так заявление! Главное все спокойно относились к моему имени, некоторые от него даже балдели, а этот…
Вздохнув и чуть нахмурившись, я отодвинула от себя тарелку с хлопьями, понимая, что уже точно не смогу поесть нормально. За неделю в его обществе я узнала многое, в том числе: «Если Питер что-то хочет, он любым способом это получит».
— Не понимаю, что ты так в это вцепился, но раз тебе интересно, то Агнесс — имя не настоящее. То есть, я с ним живу уже как минимум года два, но всё же родители называли меня иначе. Всё дело в том, что я и не совсем русская, — заметив непонимание, вздохнула. — Мой отец родом из Лондона, и его имя Альфред Монтгоммери. Мама с ним познакомилась, когда он проходил стажировку в Питере, где она тогда жила. Таким образом у меня корни английские, но всю жизнь я живу в России, потому что папе понравилась наша страна и он, оформив гражданство, остался здесь вместе с мамой, — видимо Питер понимал всё, что я старалась ему объяснить, поэтому молчал, задумчиво уставившись в окно, где огромными хлопьями шёл снег. — Когда я родилась мама и папа сошлись в мнении, что имя у меня будет русское. Поэтому меня назвали Ксенией.