Или дело было в том, что Рэймо специально добивался чего-то такого?
— Знаешь, в чём проблема хширасс? Вы связаны правилами, — не дав и шанса ответить, чародей заговорил немного сбивчиво, словно был взбудоражен чем-то. — Вся ваша сущность состоит из них, один шаг не туда — мучения и гибель. А в чём моё преимущество, знаешь? Мне известны ваши правила до каждой закорючки.
— Нет больше хширасс, — рассмеялся Рюдзин.
— Да, верно, — покивал Рэймо, соглашаясь с ним. — Есть драконы. Та же песня, да на иной лад. На мой лад, Нерис.
— Потому что Рюдзин — твой? — несколько издевательски хмыкнул Властелин Севера, отчего Рюдзин скривился обратно — в ту же гримасу, как когда говорил с Джордйель.
— Если судьба хширасс — следовать порядку, то судьба драконов — делать выбор, — покачал головой чародей. — Жаль, что ты, получив это право, не стал делать ничего. Остался верен старым законам, будто цепной пёс. Но ты же понимаешь, в чём беда? Мне ведомо, сколь длина цепь, на которой ты сидишь. Мне ведомо, как поступать и как вести себя, не перешагивая опасной черты, где ты можешь вцепиться в меня. Разве не забавно?
— Что ты находишь забавным? — вопросительно изогнул бровь Нерис.
Я уже заметила до этого, что сколько бы вокруг ни было людей, Рэймо выбирал кого-то одного и говорил только с ним. Чтобы не отвлекаться и не разбегаться на множество разных вопросов и тем или потому, что находил такой способ общения куда более удобным, когда нужно было вести беседу так, как хотелось ему? Трудно понять, не хватало наблюдений за чародеем, чтобы вот так просто его раскусить.
И хотя я знала его всего-ничего, кажущаяся простота и лёгкость, в которую он обращал всё, что происходило кругом, притягивали. Разумеется, простым его не назвать, но и строить из себя что-то он не строил, хотя огрызался на самого Властелина Севера.
Наверное, я завидовала этой смелости. За ней, конечно же, что-то было, не на пустом месте она возникла, как и слухи о великом чародее. Но мне казалось, что этот азарт в его глазах был всегда и сделал его таким — могущественным и неустрашимым.
Можно ли надеяться, что те импульсивность и гордость, на которые так жаловалась моя мать, привели бы меня к чему-то подобному? Мечтать — не вредно. Но как там говорил Рэймо? Не жалеть о прошлом, желать будущего?..
— Забавно ждать и смотреть за тем, как ты каждый раз вот-вот сорвёшься, — захихикал чародей. — Делаешь вид, что спокоен, но вот-вот сорвёшься с цепи и растерзаешь меня. Забавно, что тебе нет разницы, кто стоит над тобой, кто диктует эти правила. Кто создал Грань и сделал всё таким, как есть? Кто заправляет порядком, за который ты так ратуешь? А если… если всё это время это был кто-то вроде меня? Что тогда, Нерис?
— Какая разница? — огрызнулся дракон, но тут же пожалел об этом.
— Ты всегда был таким, — опять постучал по виску Рэймо. — Отрадно видеть, что хоть что-то в этом мире остаётся неизменным, когда даже горы со временем осыпаются мелким песком. Но подумай о том, чтобы отступить от своих принципов хотя бы раз. Прошу тебя, старый друг. Подумай о моих словах, ведь всё, чего я хочу — искупить вину и помочь вам разобраться с тем, каким ныне стал мир и все его отражения.
Нерис вздохнул и устало потёр переносицу.
— Ты же понимаешь, что решать всё это — не мне одному? — скривился он.
— Понимаю, — улыбнулся Рэймо, почувствовав, что лёд тронулся. — Мир изменился, и порядку тоже следует измениться. Ты так не считаешь?
Властелин Севера не нашёл, что ответить, поэтому только махнул рукой и направился к выходу из зала — двустворчатым тёмным дверям, увитыми плющом. Не пойди туда Нерис, и не догадалась бы различить за зеленью хоть что-то.
— А сейчас предлагаю немного расслабиться и отметить возвращение короля, — широко улыбнулся всем оставшимся Рэймо.
Спорить с ним никто не стал, хотя Рюдзин скривился и того сильнее.
Возвращению короля многие обрадовались, как и его решению устроить праздник. Не то, с чего стоило начинать знакомство с новым местом жительства, но Рэймо не отходил ни на шаг, став и проводником, и ключиком от всех дверей.
Первым делом нам троим, гостям самого короля фей, предложили подобающие случаю наряды. Сам Рэймо отказался переодеваться, заметно выделяясь на фоне тех альвов и фей, что встречались нам. Утончённые платья и камзолы, воздушные филигранные украшения, до невозможности красивые лица — настолько красивые, что присмотревшись к ним, становилось жутко. Как будто эффект зловещей долины, смутная тревога и неясное щекочущее чувство где-то на грани осязания.