И больше масло в огонь смущения подливал не Рэймо, а то, с какой невозмутимостью Шад всё делал. Естественно и ненавязчиво, что я и до этого замечала. Мыслей о том, заслуживаю ли подобное и могу ли хоть чем-то отплатить сделались навязчивыми.
— Зачем вам нужно было наше присутствие во всём этом? — охмелев на целую кружку вина, спросила я у чародея, пока мысли не поспели за языком и не возникло страха что-то говорить.
— Удивлена, что я не отослал вас куда-то сразу же по прибытии? — хохотнул Рэймо. — За такое, знаешь ли, благодарят, а не удивляются этому.
— Так почему? — не отступилась я и устроила голову на плече Шада.
— Пересказывать — меньше, а понимание происходящего и вопросы будут чётче, — важно заявил чародей, подняв вверх указательный палец.
— Вы ничего не собираетесь скрывать? — удивился фамильяр.
Слыша его спокойный тон сейчас, я чувствовала, как длинный-длинный день оставался совсем позади, превращаясь в старое, а оттого не такое яркое и головокружительное приключение. Конечно, ещё предстоит разложить всё по полочкам, осознать до конца и понять, с чем в итоге я осталась — выиграла ли, проиграла, что потеряла, что приобрела.
— Зачем мне это? — шутливо оскорбился Рэймо, опершись локтём на колено и уронив голову на ладонь. — С тайнами забавляются те, кто жаждет всё контролировать. Не скрою, у меня жажда владеть чем-то и управлять при себе, иначе бы всё не обернулось так, как обернулось, и я не был бы тем, кто я есть. Но вся разница в том, что я-то знаю: из ошибок порой вырастает более достойный результат, чем из стерильного порядка. Всё не проконтролируешь, всех не обманешь, а самый лучший правитель тот, за кем идут охотно и с верой в сердце.
— Так не бывает, — скривилась я и с благодарностью приняла из рук Шада обновлённую кружку вина. — Или, погодите, эта очередная ваша сказка? Как там говорил Ананта? Не стоит верить феям?
Рэймо загадочно ухмыльнулся и постучал пальцем по виску.
— Тот дракон не сказал про другую присказку, что чаще вспоминают на севере: феи всегда говорят правду.
— Разве это не противоречит тому, что феям нет веры? — прянул ушами Шад.
Забавно и так и хочется потрогать мягкую шерсть на них, но я стоически держалась от чрезмерного проявления нежности, особенно при посторонних. Уже давно выяснила, что фамильяру нравились прикосновения и в том, как я к нему липла, Шад не видел ничего плохого. Сам он был таким же тактильным, что вызывало у меня лишь восторг, но до конца со своими тараканами и ощущением, что навязываюсь, я так и не разобралась. Поэтому — ещё сдерживалась.
— Разве ж? — рассмеялся Рэймо. — Феи говорят правду, но это не противоречит тому, что верить нам нельзя. Знаешь же сказку про рыцаря и болото, не мог не слышать!
Шад вдруг рассмеялся. Я подняла голову и непонимающе уставилась на него.
— Один рыцарь спешил на подвиг, но на его пути встало тёмное и широкое болото, — начал рассказ Шад. — Остановившись на его краю, рыцарь долго искал, где же тропа через это болото и как через него перебраться. На его счастье мимо проходил мальчик, которого рыцарь и спросил, указав туда, где он видел подходящий путь: «Хорошее ли здесь дно?»
— Мальчик ответил, — подхватил Рэймо, — что дно — хорошее. Когда же рыцарь ступил в болото, тотчас же начал тонуть. В ярости он закричал: «Ты солгал мне! Ты сказал, что дно хорошее!»
— А мальчик ответил: «Я не солгал, сэр, дно действительно хорошее. Просто вы до него ещё не добрались».
Тут рассмеялась и я, чуть не расплескав вино.
— Теперь я понял, о чём вы, — нарочито-важно закивал Шад. — Действительно, противоречия нет.
— С феями важны формулировки, — усмехнулся Рэймо. — Мы говорим правду, но и верить нам нельзя. А задавать верные вопросы — чуть ли не основа основ.
— Вы же расскажете мне вашу историю? — осмелилась спросить я. — С чего всё началось, как всё связано? Безо всей этой… «фейской» правды. Мне очень хочется узнать о вас больше.
— Непременно, — улыбнулся Рэймо. — Это будет длинная сказка, но я люблю рассказывать сказки, поэтому если ты — благодарный и внимательный слушатель, трудностей не возникнет. Ну, или если вы оба, — уточнил он, заметив заинтересованность Шада, — такие слушатели, детишки. Что-то мне подсказывает, что я не ошибся.
В этот раз его снисходительное обращение совсем-совсем не задело. Да и не было в нём пренебрежения или желания самоутвердиться, скорее — ласковое и поддерживающее.