- Да я сам толком не знаю, куда я иду, - сказал Филипп расслабившись и как будто обмякнув на траве. – Мне главное – никому не попасться на глаза и убраться от замка лорда Освальда подальше, пока меня не поймали.
- Ну, с таким подходом ты далеко не уйдешь, - возразил Ричард. – Вот что. У меня есть карта, и я помогу тебе покинуть земли лорда Освальда самым кратким путем. Но, если ты хочешь, чтобы я тебе помог, я должен знать подробности. Почему тебя ищут? На арендатора, который задолжал хозяину земли, ты не похож. Так почему тебя должны ловить и возвращать назад?
Филипп немного помолчал.
- Меня отдали лорду за долги, - сказал он, наконец. – У нас так часто делают. Какая-то семья берет у сэра Освальда зерно, чтобы засеять поле, или инструмент, или пару мешков муки, потом не может вернуть вовремя, долги растут… Тогда управляющий предлагает подписать контракт, что их сын или дочь будут работать в доме лорда. Вроде бы как обучаться полезному ремеслу. Ходить за лошадьми и за собаками, ухаживать за садом, помогать на кухне – в замке всегда дел невпроворот. Контракт, как положено, на десять лет, больше нельзя. А в качестве оплаты за его работу семья по контракту получает от лорда некую сумму. Но чаще всего получается, что живых денег им на руки никто не дает, поскольку все тут же идет на погашение их долга. А ты поступаешь в полное распоряжение управляющего, и с этой минуты должен делать все, что он прикажет. Нет никаких правил – сколько ты должен работать, как, когда… То есть, не знаю, может быть, и есть, если спросить судейских, но для нас всегда был один закон – что тебе скажут, то и делаешь. Если поднимут среди ночи, значит, так и надо. У наемных батраков хотя бы есть возможность отдохнуть. А я туда попал совсем мальчишкой, мне тогда было двенадцать лет или вроде того. И с того дня только и слышал – ты бездельник, ты и так ни черта не работаешь, а только трешься в комнатах, или в кухне возле еды, или на огороде набиваешь себе брюхо, так с чего тебе устать? Какого тебе еще нужно отдыха? И остальным, кто был вроде меня, тоже лишний раз присесть не приходилось. И колотят тебя постоянно – это не так сделал, то разбил, здесь не так быстро прибежал, когда позвали… Лет восемь я так продержался, а потом сказал себе – да гори оно все огнем! Ни черт, ни дьявол меня больше не заставят этого терпеть! Ну и сбежал.
- Мерзость какая, - с чувством сказал Ричард. – А семья твоя? С нее не спросят за то, что ты сбежал?
Филипп поморщился.
- Тоже, нашлась «семья». Дальняя дядина родня. Своих детей не захотели отдавать, решили, что убьют двух зайцев – и свои дела поправят, и от нахлебника избавятся. Я с детства сирота. Кто был, все умерли – холера тогда была, что ли, или лихорадка… ну, словом, какая-то заразная болезнь. У нас от нее полдеревни вымерло.
- Понятно, - сказал Ричард. В жизни он видел не так уж много человеческого горя, и всю силу сопереживания обращал чаще всего на героев книг и песен, будь то древние поэмы, жития святых, рыцарские романы или старые баллады. Но история Филиппа тронула его всерьез. Нет, ну какой все-таки негодяй этот сэр Освальд… И какое счастье, что он не поддался слабости и не завернул в его замок. Еще не хватало сидеть с бесстыжим старым обжорой за одним столом, пока прислуга Освальда, которая, если верить Филиппу, больше походила на рабов, чем на кого-то вроде Мэри или Дика, будет готовить ему еду и отмывать его рубашки!
- Полезай-ка ты на лошадь, - хмуро сказал он Филиппу. – Дай ноге немного отдохнуть.
- А вы?.. – оторопел беглец. – Или он может нести сразу двоих? – он опасливо посмотрел на Турна, который, действительно, возвышался над сидевшим на траве Филиппом, как скала.
- Нести сразу двоих он может. Даже вместе с остальной поклажей, - сказал Ричард. – Это боевой рыцарский конь, и выдержать он может очень многое. Но это еще не причина лишний раз его перетруждать. Так что ехать будем по очереди.