Может, он все-таки не лгал?..
Ричард почувствовал, что его голова бурлит, как закипевший котелок. Всю свою жизнь он имел дело исключительно с людьми, которым мог спокойно доверять – и сейчас понял, что такие игры в угадайку ему совершенно не по вкусу.
- Прекрасно, - коротко и сухо сказал он. – Значит, ты получил то, чего хотел. Бери кольцо и убирайся на все четыре стороны. Видеть тебя больше не хочу.
- А как же вы? - почти испуганно спросил Филипп. - Вас же посчитают моим сообщником. И вообще наверняка решат, что кольцо осталось у вас. Кто в здравом уме поверит, что вы отпустили меня вместе с перстнем?
- А тебе что за печаль?.. Много ты думал о моих делах, когда наврал мне с три короба и заставил за тебя драться, чтобы сохранить ворованное? – сухо спросил Ричард.
Глаза Филиппа загорелись от какой-то новой мысли.
- А давайте просто выбросим это кольцо! А если спросят, скажем, что меня напрасно обвинили. Я, мол, вообще ничего у него не брал, а лорд наш просто потерял свой перстень и свалил на беглого. Тогда бы получилось, что я и не вор, и лорду Освальду вроде как отомстил. И концы в воду!
«Нет, все-таки он не врал» - подумал Ричард – почему-то с облегчением. А вслух хмуро сказал :
- Вот именно, что в воду. Знаешь, что такое ордалии? Это когда один говорит одно, другой другое, но никто не может твердо доказать, что прав, и назначают Божий суд. Вода, огонь, каленое железо... Ничего приятного. Или суд поединком. Хочешь, чтобы я опять сражался насмерть за твое враньё?
- Тогда давайте я его хотя бы вам оставлю...
- Вот спасибо! Чтобы меня взяли с краденным кольцом? - с сарказмом спросил Ричард.
Филипп ожесточенно поскреб в голове. Вид у него был растерянным.
- Ни стыда у тебя, ни совести, - угрюмо подытожил рыцарь.
Филипп встрепенулся.
- Вы не понимаете! Мне перед ним за эту кражу в жизни стыдно не было, и никогда не стало бы, как ни просите. А вот перед вами стыдно. Вы хороший человек, и мне вы за полдня сделали больше добра, чем кто-либо другой за всю мою жизнь. Есть у меня там совесть или нет, но с вами я совсем не хотел бы так нечестно поступить... И мне от этого противно.
- Спасибо и на том, - буркнул сэр Ричард. Ему сделалось не по себе, когда Филипп сказал, что он, мол, успел сделать ему больше доброго, чем кто-либо другой на протяжении всей его жизни. Если сравнить его сегодняшнюю помощь Филиппу с тем, что сделал для самого Ричарда любой из его домочадцев – даже тетушка Эмилия! – то это было сущим пустяком. О нем всю его жизнь заботились те люди, которым он был небезразличен, а о бедняге Филиппе, очевидно, не заботился никто и никогда, если вода, и хлеб, и возможность проехаться на чужой лошади кажутся ему таким большим благодеянием. Ну да, конечно, потом Ричард дрался за него с Гильомом, но для члена Братства это в порядке вещей. Странствующий рыцарь защищает кого-нибудь не из какого-то особого великодушия, а просто потому, что другой человек нуждается в защите, а сам рыцарь – в постоянном испытании своей отваги и воинской доблести. И поэтому награда странствующих рыцарей заключена в самом их деле. Ричарду в голову не пришло бы возвращаться к тем крестьянам, для которых он убил дракона, чтобы рассказать об этом и выслушать их благодарности.
Впрочем, едва ли Филипп много знал о братстве странствующих рыцарей.
- Ладно. Утро вечера мудренее. Завтра на свежую голову решу, что теперь делать, а сейчас все равно ничего умного не придумаю, - заявил Ричард, расстилая на траве попону Турна. Филипп следил за каждым его движением с таким вниманием, как будто рыцарь делал что-то крайне интересное и никогда прежде не виданное.
- Так мне уйти? - спросил он нерешительно.
- Да делай ты, что хочешь, - махнул рукой Ричард и, улегшись на попону, повернулся к спутнику спиной. Филипп постоял в нерешительности, а потом Ричард услышал, как он устраивается на ночлег с другой стороны от кострища.
- …Возьми плащ, замерзнешь, - мрачно сказал Ричард.
Несколько секунд Филипп молчал, а потом тихо, почти шепотом сказал – «Спасибо». Можно было бы сказать – «Не за что, это просто плащ», но Ричард понимал, что плащ тут совершенно ни при чем. К тому же, он по-прежнему сердился, так что предпочел демонстративно промолчать.
Глава 4
Утром Филипп по-прежнему выглядел виноватым и подавленным, но Ричард уже отошел и не имел желания возвращаться ко вчерашнему разговору. В детстве мать всегда внушала Ричарду, который ссорился (сказать по правде, даже дрался) с Невиллом и Алисон, что новый день – это прекрасный шанс оставить в прошлом то, к чему не стоит возвращаться, так что снова вспоминать случившиеся накануне ссоры и размолвки утром – глупая идея.