Ричард решился. Сейчас или никогда! Великан голоден, и он наверняка рассчитывает отдохнуть и всласть попировать. Помеха его планам должна разозлить его, а это как раз то, что нужно. Хорошо, что Ригель, не подозревающий, чем они занимаются, остался на стоянке вместе с Турном, иначе он выдал бы их местонахождение гораздо раньше.
- План такой, - прошептал рыцарь на ухо Филиппу. – Я заманиваю его под этот навес, ты сбрасываешь камень, и тогда, даже если он не пробьет его толстенный череп, я его добиваю. Должно получиться...
Прежде, чем Филипп успел ответить, Ричард хлопнул его по плечу и стал быстро спускаться вниз.
На расстоянии примерно тридцати шагов великан, наконец, учуял его запах. Он наверняка почувствовал бы постороннее присутствие гораздо раньше, если бы его не отвлекали мысли об обеде… Это было хорошо. Значит, он в самом деле чувствовал себя в безопасности и должен был изрядно разозлиться от того, что ему кто-то помешал.
Великан сбросил на землю оленью тушу, поудобнее перехватил свой кол и стал принюхиваться. Нужно было действовать быстро, не давая ему времени подумать и принять какое-то решение. Ричард вышел из-за скалы и выдернул из ножен меч.
- Эй ты, мешок с дерьмом! - закричал он. - Я слышал, что ты любишь лакомиться человечиной. Вот я пришел взглянуть, так ли ты страшен, как все говорят - а ты, оказывается, похож и вовсе не на великана, а на старую уродливую обезьяну. Думаю, что я отнесу твою голову назад в деревню, подарю череп родителям убитого мальчишки, а язык и уши скормлю свиньям.
Людоед глухо заворчал. Он явно колебался, стоит ли наброситься на угрожающего ему человечка, или лучше всё-таки убраться от него подобру-поздорову. Маленькие, злые глазки великана перебегали с лица Ричарда на его меч.
- Ты здесь один? Или здесь где-нибудь поблизости живёт твоя уродливая маменька?.. – продолжал Ричард. - Или, может, она померла от огорчения в тот день, когда произвела на свет такого злобного тупого выродка?
Меч Ричарда выписывал дразнящие, ленивые восьмёрки, заставляя великана пристально следить за каждым жестом рыцаря.
На его первый выпад великан почти не среагировал. Вероятно, родственные чувства у его народа были совсем слабыми, и оскорбления в адрес любимой маменьки не слишком задевали великана. Кто его знает, может быть, он сам же ее и сожрал, когда подрос...
А вот слова про злобного тупого выродка ему определённо не понравились. Похоже, нападки на его самолюбие казались великану куда хуже, чем нелестный отзыв о внешности его матушки. Ричард на ходу сменил тактику.
- Хватит тебе охотиться за пастухами. Хочешь человеческого мяса, иди и сразись со мной! – проорал он. - Хотя куда тебе... Ты, видно, такой трус, что не боишься разве что овец или детей.
На этот раз людоед всё-таки не выдержал. Он яростно взревел - и бросился на Ричарда.
Рыцарь не без труда увернулся от заостренного кола, которым великан надеялся проткнуть его, словно копьем, и быстро отступил к скале.
«Давай! – яростно думал он. – Иди сюда, мерзкая образина!»
Великан прыгнул вперед. И тут, должно быть, у Филиппа сдали нервы, потому что камень, который он должен был столкнуть врагу на голову, глухо ударился о землю в двух шагах от людоеда.
Ричард запаниковал и тоже совершил ошибку – вместо того, чтобы увернуться от удара, попытался отразить направленный на него кол мечом, как если бы это было обычное копье, забыв о силе своего противника. Лезвие меча отскочило в сторону, оставив на хорошо закаленном дереве лишь безобидную зарубку, а острый конец кола со страшной силой ударил рыцаря в грудь. Ричарда отшвырнуло на целую сажень, и он крепко приложился головой о каменный навес. Не будь на нем прочного шлема, голова, скорее всего, раскололась бы от подобного удара, как спелая тыква, но даже сейчас Ричард увидел тысячи слепяще-белых искр, разом вспыхнувшие у него перед глазами. Грудь болела так, как будто от удара великана у него лопнули легкие. Он хватал воздух ртом, в ужасе чувствуя, что не способен сделать вдох.
Людоед торжествующе оскалился и поднял кол, намереваясь пришпилить упавшего врага к земле, как бабочку, но тут Филипп с истошным воплем налетел на великана сзади и воткнул в его толстое, заросшее рыжим волосом бедро тот самый нож, которым он обычно чистил рыбу.
Великан коротко взревел и удивленно обернулся. Даже Ричард поразился такой глупой храбрости. Ну ладно еще меч, но нож? Для великана это – все равно что укол булавкой… Хотя, конечно, неожиданный укол булавкой – это тоже очень неприятно.