Было много новобранцев, конечно стёрших ноги о дорогу или задницу о седло, таких ветераны наставляли, а не слушались, учили чем под руку подвернётся или ласково кулаком. Вскоре молодые бодро маршировали и запевали песни, благо ребята Гонсало видимо знали тысячу протяжных песен о героях и мечах, плачущих девах и горящих крепостях, а германцы даже весёлые песенки умудрялись петь так, что мурашки по коже ползали, а шаг становился чётким и уверенным. Боевые песни германцев вообще вынуждали хвататься за меч и искать глазами противника, будучи уверенным, что справа и слева будут истинные товарищи, что не бросят в лихой час. Мне всегда нравились германские песни о попойках друзей, о походе друзей на войну, как они стойко и верно сражаются и либо с честью падут или славно возвратятся назад к домам и жёнам. Германцы пели о лукавых трактирщицах, что крутят своими прелестями перед солдатом, а тот восхищается её красотой, просит её потанцевать и налить вина, а потом она наотрез отказывается согреть ему ложе в студёную ночь и бедолага спит один. Наши песни тоже были, но песни моего королевства скорее красивые, чем воинственные, хотя всякое бывает, взять хотя бы «Песнь о Роланде», где поётся о битве в Ронсевальском ущелье между армией Карла Великого и войском басков. Всю «Песнь» вообще никто не помнил, но Дезире имел отличную память, а голос просто божественный, его аббат каждую неделю упрашивал записаться в священники. Оруженосец, пока хватало сил, горланил эту леденящую кровь «Песнь», отчего даже бывалые ветераны хмурились и потирали шрамы, вспоминая былые схватки.
Кроме песен и доброй чарки вечером, почитай развлечений в походе нет. Конечно, можно грабить проезжающие обозы, мародёрствовать на окрестных хуторах или даже грабить целые городки, но такое поведение баронов-разбойников и отрядов ландскнехтов нередко заканчивалось массовыми казнями. Впрочем, частенько такое сходило с рук многим, поэтому окрестные городки, прослышав о войске неподалёку сидели за стенами, надеясь на стражу, хуторяне встречали с вилами, а возки завидев передовой отряд, старались убраться с дороги. Даже королевские гвардейцы не гнушались грабить на дорогах, что говорить о северных наёмниках, им любой встречный чужеземец законная добыча, если у встречного, конечно, нет оружия и толпы дружков. Как подъехали к окрестностям Жуаньи, стали попадаться стекающиеся туда отряды и маркитантки. С кондотьерами мы раскланявшись говорили, спрашивая о новостях, а к маркитанткам выстраивалась вечером гогочущая очередь. Надо сказать, заразы эти девки наверняка в лагерь добавят, однако запретить наёмнику тратить своё жалование на девок, выпивку и красивую одежду было сложно. И так, Гонсало настаивал на тёмных цветах одежд, без петушиных раскрасок, где жёлтый и синий с красным причудливо переплетаются. Солдаты ворчали, что монахами рядятся, никакой красоты, но ворчали беззлобно – одежда была хоть тёмная, но первоклассная, грех было жаловаться.
– Сказывают аглицкие силы неисчислимы! – говорил словоохотливый слуга герцога на водопое, его господин остановился неподалёку передохнуть, но общаться с простым бароном не желал, – его светлость послали готовить столицу к обороне, не сдюжить нам супротив такой силищи.
– А сколько войска-то неприятельского? – спросил я, – десять тысяч, двадцать, больше?
– Неимоверная силища, – только смог выдавить слуга, нервно перебирая пальцами и напрягая все знания счёта, – громадная тьма!
– Толку от него, – махнул рукой Гонсало, – вон чешет маркитант, я его знаю, видать распродал всё, налегке.
– О, Гонсало, чертяка, говорили тебя ядром убило, – улыбнулся тремя зубами маркитант, – смотрю богатый отряд у тебя, повезло.
– Здравствуй Умберто, мне тоже сказали тебя зарезали в Италии, – улыбнулся испанец, – что там англичане, большое войско.
– Да никто это войско пока не видал, только могу сказать точно – в порту выгрузили связки в сотню тысяч стрел, сам видал и сказывали ещё два раза привезут по столько, – махнул рукой маркитант, – наш король собрал уймищу народу, сказывали тысяч пятнадцать и всё пребывают, обещали около тридцати тысяч, только больше половины неотёсанные крестьяне в кожаных куртках чуть не с вилами. Рыцарей собралось много, около полутора тысяч, король уверен в победе и много пьёт вина. Пушек практически нет, пара тысяч арбалетчиков, но слабой выучки, сотни три пикинёров.