– Всенепременно, – усмехнулся Гонсало, – покажем здешним рыцарям, что кроме серебряных шпор и гонора, неплохо бы иметь знания по стратегии и уметь выстраивать баталию из дисциплинированных солдат.
– Воистину, золотые слова, – сказал с набитым ртом командующий, – отменные у вас повара, у меня личный повар хуже готовит.
– Заходите, уж командующего-то мы накормим, – постучал Гонсало по спине де Вера, подавившегося от хохота.
У каждого своя ночь перед боем. Кто-то без конца рассказывает о былых победах, другой молча сидит, глядя в костёр, молодых трясёт от страха, крепкий ветеран может уснуть, когда захочет, громко храпя из палатки. Кто-то ищет утешения в кувшине с вином, иной показушно храбрится и хвалится как завтра будет отчаянно биться, бывалые проверяют по сотому разу оружие, ремонтируют доспехи, занимаются нужными делами. Сон у всех тоже разный: один не спит совсем, второй просыпается со всклоченным видом из-за кошмаров, офицеры могут беспечно веселиться, а могут, склонившись над картами думать о завтрашней баталии, обсуждая возможные действия противника и собственные возможности. Мы с Гонсало решили, где поставим артиллерию и стрелков, поэтому уснули тревожным сном, чтобы отдохнуть, завтра потребуются силы. В шатре командующего ярко горели свечи, военачальники обсуждали завтрашнее сражение, де Вер одобрил позицию пушек и стрелков, обсуждения и споры шли вокруг удара рыцарской конницы и делить или не делить войско на части. Я просыпался глубоко за полночь, в шатре командующего всё ещё виднелись размахивающие руками силуэты, хотя свечей поубавилось.
Как положено в армии, утро началось со звуков горнов и барабанов, иногда звучали флейты и волынки. Оба лагеря просыпались, начиналась обычная суета: налаживались готовить завтрак, слуги бежали за водой, по лагерю шастали маркитантки, в надежде поживиться напоследок, наёмники требовали жалования, денег им перед боем платить, конечно, не хотели, благо после сражения число наёмников может уменьшиться и плата будет ниже. Перед каждым боем препирательство с наёмниками были громкими и могли вылиться в бунт или даже хорошую стычку. В обоих лагерях торговля с наёмниками переросла в перепалку, только вмешательство командующего, а потом короля, выплатившего часть жалования, успокоили буйные наёмничьи головы. От лагеря отбывали гонцы с известиями, прибывали запоздавшие отряды, вешали дезертиров и мародёров, в общем, лагеря просыпались.
– Разворачиваете свои пушки, как условились, стрелков тоже, – сказал подошедший де Вер, решивший видимо хорошо позавтракать кашей с грибами и свежим хлебом, – войско ставим единым отрядом, прячемся за болотами и мешаем противнику маневрировать. Стрелки защищают пушки, сбивают лучников, они попытаются, как обычно расстрелять прислугу орудий.
– Да, ваша светлость, – кивнул я, поскольку командующий рассуждал весьма мудро с любой позиции, – Стенли выбрал сторону?
– Так он нам и сказал, – усмехнулся де Вер, – будет, как остальные тянуть до последнего, ударит слабому в спину, нужно постараться, чтобы не быть слабым.
– Если не ударять по превосходящему противнику рыцарской конницей, грамотно использовать преимущество в артиллерии и стрелках, – сказал Гонсало, – заставить их самих лезть в болота, связать там боем пехоты, то слабыми мы не будем, ваша светлость.
– Примерно такой расчёт, – согласился командующий, – у них много рыцарской конницы, они могут сделать рывок, нужно быть готовыми к прорыву.
– У нас скорострельные орудия и много добрых мушкетов, ваша светлость, – заметил я, – будем держать половину орудий и стрелков в резерве, чтобы в решающий момент у них были холодные стволы для немедленного массированного обстрела, если понадобится, всё равно у нас избыток пушек и мушкетов.
– Да, недурная мысль, – кивнул де Вер, – ваши пушки и мушкеты много совершеннее, чем все привыкли, я видал делали по десять выстрелов кряду, обычно на шестой выстрел мушкет перегревается и не может стрелять, а пушки того хуже, половину дня остывают.
– Бронзовые или из стальных полос, ваша светлость, с отвинчивающейся каморой, – согласился я,– чугунные пушки имеют меньший вес, тоньше, но прочнее ствол, больше ядро и заряд пороха, у них большая скорость ядер и дальнобойность, это будущее сражений.
– А я помню ещё кольчужные доспехи мой дед носил, – усмехнулся командующий, потерев шрам от ранения стрелой в лицо при Сент-Майклс-Маунт, – да и в годы моей юности – самое опасное было английская стрела или генуэзский болт, а теперь пули, ядра, всё летит с такой неимоверной скоростью, у меня в голове не укладывается, такой прогресс, можно сойти с ума, а вон тот малец барабанщик воспринимает противопульные доспехи и пистолеты как само собой разумеющееся, какие времена!