Сам малыш на происходящую суету внимания не обращал: спал, ел, пачкал пелёнки и вообще был совершенно доволен собой. Внешне он мало походил на детей, которых мне довелось видеть что здесь, другрских, что в родном мире человеческих… ближе, всё же, ко вторым: не такой квадратный.
После странного и какого-то неправильного визита алефси визит родственников моей жены прошёл исключительно буднично и скучно, удивив, пожалуй, только одну Кэт. Ближе к вечеру с лёгким стрёкотом над лесом появился биплан, сделал круг над нашим участком и аккуратно приземлился - как раз возле ангара со “Стрекозой”. Вблизи биплан оказался презанятным монстриком: самое большое из ещё при мне сделанных дельт-крыльев намертво поставили на телегу, к самой телеге прямо над задними колёсами приделали второе крыло - сильно поуже и чуть поменьше верхнего, сзади соорудили широченную ферменную балку хвоста вокруг забранного в кольцо пропеллера… но ведь взлетело же, и даже до нас долетело - с двумя другр на борту, с пулемётом и с двумя аккумуляторами, питающими двигатель.
- Отлично, отлично! Чья конструкция? Повторили классические ошибки зари авиастроения, и весьма удачно, молодцы! - сказал я слегка удивившимся гостям вместо приветствия. - Добро пожаловать! Вы как раз к обеду, скоро и Куросакура с охоты вернётся. Проходите, проходите! А самолёт можно здесь заякорить, ветер тут обычно несильный, ничего ему не сделается.
Сильно пузатая на последних днях беременности Виль вызвала у прибывших старательно скрываемое одобрение. Одобрение, насколько я понимаю, потому, что раз семья - то и дети, и это правильно, а скрываемое - ибо негоже солидным мужам, ровно сплетницам каким, чужие косточки перемывать… а может, всё проще - ничего они и не скрывают, просто из-за обычной для другр рациональности не слишком отвлекаются на эмоции. В любом случае, появление Куросакуры и Кэт, несущей на руках ребёнка, вызвало у них реакцию гораздо более яркую. Впрочем, от немедленных действий они удержались.
- Это Кэйтлин, супруга Куросакуры, - пояснил я статус алефси, и продемонстрировал сложное переплетение печати на правой руке, - она принесла мне клятву личной верности, а Куросакура - вассальную. Это долгая история, но именно из-за неё нам и пришлось перебраться в другое место. Алефси на территории другр - это, как мне кажется, не совсем… уместно.
С последним тезисом гости согласились безусловно, союз огня и воздуха был воспринят как пусть и странный, и неожиданный, и даже неприятный лично для другр - для земли, но вполне приемлемый и адекватный с рациональной точки зрения. Вассальная клятва Куросакуры их удивила совсем чуть-чуть, и явно была списана на “бешеных араманди”, а вот клятва личной верности и подчинения мне от алефси вызвала сильное неодобрение. Однако, поскольку сам я не земля, а с другр связан лишь как друг клана и юридически родственник, все претензии свелись к напоминанию об общей ненадёжности любых соглашений с алефси, на что Кэт лишь продемонстрировала просвечивающую с другой стороны ладони печать - мол, этот договор не чета остальным.
Убедившись, что у нас всё более-менее в порядке и проблем не предвидится, гости разделились: один отправился в мастерскую, помочь доделать последние, самые сложные инструменты, а второй взял в оборот меня - и как мы долетели, и что да как поправить в их конструкции, и какие направления обещают наиболее быстрые результаты, и какие - фундамент для дальнейшего развития. Словом, продуктивно и с удовольствием пообщались.
Они хотели улететь уже на следующее утро, но мы с Виль убедили их отдохнуть ещё сутки - не то чтобы они так уж возражали. Поблагодарив за гостеприимство и изрядно впечатлившись возросшими способностями Виль, небрежно зарядившей оба аккумулятора аж “с горочкой”, родственники отправились обратно в Эдельштайнбергшлосс с докладом.
***
Продолжительность другрской беременности сыграла нам на руку - к родам Виль пусть и не восстановилась полностью, однако состояние её заметно улучшилось. Сами роды прошли совершенно нормально, хотя понервничал я преизрядно… участь всех новоиспечённых отцов, я так полагаю. Кэт - несмотря на жутковатое сочетание огромного живота и практически анорексичной фигуры родившая без малейших сложностей - непрерывно и искренне подбадривала Виль, мол, всё фигня, всё нормально, к третьему привыкнешь, главное - сразу хороший темп взять и не останавливаться. Тут уже и я подключился поактивнее - в том ключе, что и второго, и третьего ребёнка мы заведём обязательно, и даже больше, если захочется, но без спешки и суеты, размеренно и по плану, как и пристало другр.
После недолгих обсуждений мальчика назвали Александр Гельмут - в честь моего деда и в честь пра-прадеда Вильгельмины, ибо традиция. Откуда тогда у её пра-прадеда тройное имя я так и не понял.
Памятуя рассказы сверстников о тяготах семейной жизни, я решительно постарался перетянуть на себя хотя бы часть домашних дел… без особого, впрочем, успеха, но по крайней мере, страшная угроза “а вдруг молоко пропадёт” примирила Виль с дополнительным сном. Хотя на самом деле никакой он не дополнительный, а едва-едва компенсирует многократные ночные вставания к ребёнку. Моё предложение взять младенца в нашу кровать было безапелляционно отвергнуто, максимум, чего мне удалось добиться - подвесить люльку совсем рядом, чтобы можно было дотянуться не вставая.
***
После второго родственного визита я бы не удивился появлению араманди, но они так и не появились… точнее сказать, появились не они - во время очередного выхода в море мою лодку окружила стайка зеленокожих русалок… неправильных русалок - с ногами вместо хвоста, а так вполне чешуйчатых и безусловно водоплавающих. Ещё одно отличие от русалок сказочных - выглядели они на мой вкус ну совсем никак не привлекательно. Практически полное отсутствие подбородка на задранном вверх лице, узкие плечи и бёдра, отсутствующая талия на непропорционально длинном туловище, плавники вдоль предплечья и голени - плавать так, конечно, гораздо лучше, но с точки зрения “сухопутных крыс”… Вот только голос - голос у них был совершенно волшебный, чем-то напомнив Патрисию Каас и молодую Мирей Матье одновременно. Видимо, говорили они по-французски - по крайней мере, общее звучание и отдельные слова показались мне знакомыми.
Причину их визита понять было крайне непросто: сами они только ныряли вокруг лодки, распугав всю рыбу, и непрерывно говорили - все одновременно. На вполне, как мне казалось, понятные и уместные жесты, предлагающие забраться в лодку, чтобы пообщаться через колоду, они отреагировали донельзя бурно и в том ключе, что, мол, “лучше вы к нам” - и совершенно не стесняясь показали, зачем именно, да так увлеклись, что чуть ли не две трети группы куда-то исчезли, а я крепко пожалел, что наша с Виль личная жизнь после рождения ребёнка ещё не совсем наладилась.
Немногие оставшиеся шумели уже гораздо меньше, и я всё же понял, что пообщаться со мной хотела только одна из них, а остальные просто за компанию подтянулись, без какой бы то ни было конкретной цели. Без явно лишних свидетелей русалка осмелела и всё же заползла на корму, оказавшись несколько менее зелёной, чем мне показалось поначалу, и довольно практично одетой во что-то среднее между закрытым купальником и коротким платьем. Грудь у неё, к слову, тоже не вдохновляла - уж на что Кэт была худосочной во всех местах, и то ей повезло больше. Подозреваю, что ещё несколько тысяч лет (ну или десятков тысяч) - и местные русалки совсем в дельфинов превратятся.