— Зелёная… Метка алефси! — Она практически выплюнула последнее слово. Кэтлин, услышав знакомое слово, гордо вздёрнула подбородок. — Она навязала тебе магический договор, но… Ты, хоть и мог отказаться — это было бы трудно, но возможно — добровольно согласился дать то, что ей было очень-очень нужно… И теперь ты являешься её… ну, практически хозяином. — Виль передёрнулась. — И как тебя угораздило спутаться с этой… — Остаток фразы она с трудом проглотила.
— Теперь ты. — Я повернулся к Кэтлин, с новым интересом её разглядывая. Высокая. Очень-очень высокая: я и сам не коротышка, но она почти на голову выше, наверное, два десять, а то и все два пятнадцать! Зелёный камуфляж, весь покрытый лоскутками и веточками, не давал разглядеть фигуру — но явно очень худую. Из-за плеча торчит лук с большим роликом на сложно изогнутой верхней дуге, на правом бедре такой же зелёный и мохнатый тул со стрелами — аж на ностальгию пробило, чес-слово![21] Ладонь очень узкая, длинные пальцы с лишним суставом, на указательном — явно твёрдая мозоль, на большом — металлическое кольцо. Что-то я слышал про «кольца лучников» в том мире, но сам не видел, ни живьём, ни на картинках. Лицо треугольное, маленький рот, тонкий прямой нос, широко расставленные глаза непонятного серо-зелёного оттенка, очень светлые. Брови и ресницы цвета каштана, волосы убраны под маскировочный же капюшон.
— Клеймо другр! — Прорычала Кэтлин. На этот раз уже Виль в ответ на знакомое слово решительно подбоченилась, склонив голову к левому плечу. — Если бы я знала, что ты уже связал свою судьбу с другр… — Она вдруг осеклась, и продолжила после паузы глухим голосом, опустив голову. — Я бы всё равно пришла к тебе. Эта печать… Она требует твоей защиты, предлагая свою помощь лишь в обмен. Они называют это союзом. — Она пренебрежительно фыркнула и замолчала.
— А зелёная?
— Это печать служения! Чтобы служить тебе, я предала свой народ, свой род, свою семью, и отреклась от них, ибо они хотят убить тебя. — Она показала левую ладонь, тыльная сторона которой была одним сплошным белым шрамом. — Шаману рода было видение, но я знаю, что они все ошибаются — мне тоже было видение. Но алефси не может быть один. Нужен… Якорь… Повелитель… Хозяин. — Каждое слово звучало тише предыдущего, а последнее она практически прошептала с очень странными интонациями… Ладно, потом разберусь… Надеюсь только, что не слишком поздно. — Мой хозяин — ты, отныне и до самой смерти! — А вот это уже было сказано громко, уверенно и даже с ноткой злорадства, правда, я так и не определился, на чей счёт его отнести.
— Куросакура, подойди, пожалуйста. Что ты знаешь о таких печатях? Пользуется ли твой народ чем-то похожим? — Мой переход на японский, напрочь отличающийся и от английского, и от немецкого, имеющих довольно много схожих корней, позволяя хотя бы приблизительно догадаться о течении беседы, заставил обеих спорщиц поморщиться, а потом, заметив одинаковую реакцию друг друга — абсолютно зеркально развернуться спиной, при этом Кэтлин опять вздёрнула подбородок и вся вытянулась, а Виль, наоборот, развернула плечи, подчёркивая грудь… Блин, кажется, я попал…
— Конечно, я знаю такие печати! Их все знают! — Куросакура показала левую руку с затейливым красным узором, практически теряющимся на тёмной чешуе. — Печать сердца, показывающая родство и корни. Она неизменна. — Странно, а у Виль на левой руке я ничего не видел… Куросакура показала правую руку с небольшой завитушкой. — Печать разума, показывающая собственный осознанный выбор. Она бывает разной, её можно дополнять и менять. Печать нельзя убрать… — Куросакура покосилась на Кэтлин и поморщилась. — Точнее, можно сломать, но это… Как отрубить себе руку, а потом прирастить обратно: вроде всё на месте, и даже работает как надо, да только что-нибудь обязательно будет не так, каким бы хорошим ни был лекарь. Кстати, ни у тебя, ни у Вильгельмины печати сердца нет. И следов нет. Почему?
— Про Виль не знаю. А со мной всё просто: я не из этого мира. Там, где я родился, нет ни магии, ни магических печатей. Эту печать, — я кивнул на правую руку, — я получил уже здесь, когда мы с Виль поженились, и это действительно был осознанный выбор, причём весьма непростой для нас обоих. Зелёная часть появилась только что — странно, что ты не услышала, как Кэтлин со мной заговорила. — Услышав свои имена, обе спорщицы скосили на нас глаза, старательно пытаясь сохранить независимый и неприступный вид. Если я срочно что-нибудь не придумаю, это точно добром не кончится… Слова про другой мир заставили Куросакуру сначала недоверчиво прищуриться, а потом задумчиво кивнуть.
21