— Мы закрыты, — сказал Тобиус, получив пощечину от холодного ветра, ворвавшегося в зал.
Короткая вспышка молнии выхватила из темноты силуэт высокого человека в дорожном плаще со стоячим воротником. Рука волшебника дернулась к жезлу, но он вовремя остановился, потому что жезл остался на вершине башни, а на пороге «Кладбищенского двора» стоял не Змеиный Язык.
— Почему я не могу войти? — спросил посетитель грубо.
Тобиус глубоко втянул носом мокрый и холодный воздух — лицо его стало жестче.
— Наверное, тебе мешает вот это. — Он указал пальцем на дверной косяк, на котором виднелись вырезанные его собственным ножом новые охранные знаки.
— Где хозяин?
— Болен.
— Впусти, у меня есть приглашение. Марэн мой друг.
— Всякий может сказаться другом человеку, который сам за себя отвечать не может. Пшел прочь.
Между треуголкой, с которой стекали ручейки дождевой воды, и краем поднятого воротника на лице незнакомца вспыхнули красные огоньки.
— Ты хоть знаешь, на кого лаять вздумал, смерд? Да я сейчас стены порушу, и никакие знахарские царапки на косяке твоего горла не спасут!
Тобиус без слов вскинул руку и ударил потоком золотого света, снося собеседника с порога. Из темноты послышался громкий вопль боли, перетекший в жалобный скулеж.
Раздался громовой раскат.
— И чтобы больше не появлялся здесь, — бросил серый маг в холодную ночь. — У меня еще много такого припасено! На целое кладбище хватит! Падаль ходячая…
С этими словами он захлопнул дверь, запер все замки, проверил систему защитных чар, которой опутал «Кладбищенский двор».
Марэн очнулся на вторую неделю. Тобиус сидел за его столом и разбирал бумаги, украденные из лаборатории Змеиного Языка, когда некромант захрипел громче обычного.
— С пробуждением. Не пытайтесь говорить, у вас глотка пересохла и язык распух. Сейчас дам воды.
Напоив больного, серый волшебник уселся в кресло рядом с ним и стал проверять состояние тканей. Специальные чары, «пришитые» к органам Марэна, проецировали наружу неосязаемые потоки световых рун и глиф, по которым можно было читать о состоянии организма.
— Где мы?
— А вы не чувствуете запаха?
— Моя лаборатория.
— Да, именно.
— Я ничего не вижу.
— Конечно. Ваши глаза буквально испарились, пришлось пересаживать новые.
— Вы смогли провести столь тонкую операцию? Я впечатлен.
— Благодарю. Глаза приживутся через несколько месяцев, но вам лучше беречь зрение.
— Обяза…
— Также пришлось пересадить вам новое сердце.
Истончившиеся за время болезни руки некроманта дернулись, но упали бессильными плетьми. Потом он медленно пошарил пальцами по груди и нащупал длинную линию швов под бинтами.
— Тонкая работа… да вы великолепный целитель, чар Тобиус.
— К счастью, эту грань Искусства я смог в себе развить. Хотя, будь вы менее выносливым, я бы вас не вытащил. К тому же трудно сращивать ткани некроманта — часть целебных чар для вас имеет противоположный эффект.
— Я знаю, это отторжение моего Дара к жизни. Увы. Сколько времени прошло?
— Две недели. Две с половиной, не знаю точно.
— И вы все это время не давали мне умереть?
— Делал что мог.
— Однако. Не могу подобрать слов благодарности. Не приходилось их использовать.
— Не утруждайтесь.
— А малефикарум?
— Я его убил.
— А…
— Я прервал все жизненные циклы его тела, перекрыв поток импульсов из головного и спинного мозга по нервным волокнам. Все процессы, включая вегетативные, были прекращены, душа замкнута внутри тела. Я называю это Мясной Гроб. Авторское заклинание.
— И душа остается запертой в теле в течение…
— Пяти минут. По истечении этого срока наступает перманентная смерть.
— Вы жестокий человек, чар Тобиус…
— Да, и очень коварный. Теперь я думаю, почему бы мне не поступить так же и с вами?
— Вопрос скорее в том — зачем вам меня убивать?
— Вы обманули меня, сказав, что не практикуете Искусства. Однако путь Гнили вам знаком.
Марэн лежал плашмя, перевязанный бинтами, пропитанными лечебной мазью. Большую часть его головы также покрывали бинты. Несмотря на то что Тобиус регулярно вливал в него питательные смеси, некромант потерял две шестых своего веса и едва мог шевелиться.
— Значит, чар Тобиус, вы нашли их.