В этот год неофитов было предостаточно. Четырех-, пяти- и шестилетние малыши кучками жались вокруг своих рыбаков, испуганно оглядываясь по сторонам. Некоторые хныкали, другие цеплялись за полы мантий волшебников, как за мамину юбку, третьи были угрюмы и молчаливы. Совсем недавно они жили в своих семьях, теперь же их семьей и домом станет Академия. Навсегда. Уже то, что дети не начали общими усилиями великий рев, было хорошо. История помнила случаи, когда зрители из числа простых смертных, растроганные детскими слезами, начинали требовать вернуть неофитов в их родные семьи. Конечно, это требование никогда не исполнялось, но неприятный осадок оставался.
— Пусть претенденты предстанут перед ликом Джассара! — провозгласил Гаспарда Огненное Облако, спускаясь с каменного возвышения. — Магистр Жаголан, вы станете первым сегодня!
Рыбак Жаголан Кипяток повел своих детей к архимагам. Остановившись у нижней ступени, он по одному отправлял мальчиков и девочек наверх, к статуе Джассара Ансафаруса. Дети поднимались по ступеням, робко проходили мимо великих волшебников и замирали перед беломраморным Магом Магов. Тяжелые веки статуи приподнимались, в них вспыхивал индиговый с бирюзовыми лепестками огонь, и они вновь закрывались. Древний артефакт таким образом сообщал, что видит Дар в стоящем перед ним чаде, и тому предначертано стать магом. Затем ребенка уводили в раскрытые врата главной башни, а на его место становился другой. Раз за разом мраморные веки приподнимались, и новые неофиты присоединялись к рядам волшебников Ривена. Случалось и так, что Джассар не открывал глаз. Это значило, что рыбак ошибся, что ему привиделось. Тогда ребенок возвращался к своему рыбаку и становился в нескольких шагах от него. Некоторые дети делали это с явственным облегчением — ведь теперь им предстоял путь домой, к матерям и отцам. Однако изредка малыши воспринимали отказ очень тяжело, рыдали, впадали в истерику. Быть может, в то было трудно поверить, но многие дети мечтали стать волшебниками, мечтали быть особенными.
Тобиус помнил себя вступающим в круг архимагов и стоящим перед статуей Джассара. Это было необычайно яркое воспоминание, тогда ему было пять лет, но он помнил тот день, словно это было вчера. Он помнил, что очень сильно хотел к маме и что очень боялся возвращения домой. Тобиус уже тогда не знал, откуда точно он родом, но помнил, что там было много солнца, широкое поле златоколосой пшеницы, и еще лопасти ветряной мельницы медленно вращались на ветру. Он помнил, что очень хотел домой, но боялся, потому что его возвращение сильно разочарует всех, — ведь это такая честь: в семье простого виллана родился волшебник. Однако ему не пришлось возвращаться, потому что Джассар, почему-то промедлив долгое время, все же открыл глаза. Тобиуса уже собрались отвести к рыбаку, потому что он никак не уходил от статуи сам, но, когда за ним уже шли, Джассар открыл глаза и увидел в мальчишке волшебника.
Присматриваясь к новым неофитам, Тобиус в очередной раз подсчитал, что девочек заметно меньше, чем мальчиков. В соседнем Ридене, например, волшебницы рождались не реже, чем волшебники, однако ривы отчего-то наследовали Дар в основном по мужской линии и намного реже по женской.
Гаспарда цветисто поблагодарил жителей Ордерзее и гостей столицы за то, что в этот теплый эйхетский[18] день они почтили Академию своим визитом, и пригласил их также прийти на церемонию вручения посохов, которая состоится ровно через неделю. Люди направились обратно к воротам — без спешки, но и не мешкая. Рыбаки уводили малышей, не прошедших испытание, маги расходились кто куда. Тобиус тоже покинул кампус. Снаружи он наблюдал, как просыпаются и занимают свои посты внутри стен чудовищные сторожа.
Волшебник отправился к небольшой гостинице в районе Шелковой площади, где снял маленькую комнатку с видом на один из пяти входов Ткацкого рынка. Там он пообедал и принялся работать над своим иоритметром.
Когда все части механизма встали на свои места и кристаллы были установлены, осталось самое сложное — вставить вечные пружинки и запечатать корпус пластинкой, с вытравленным на ней силуэтом летящего мотылька. Тобиус, как и многие артефакторы, привык ставить на свои изделия собственное клеймо.
18
Наименование двенадцати месяцев взято от имен двенадцати древних городов Сайнайского царства, в которых Молотодержец проповедовал и творил чудеса. Это: дженавь, фебур, мархот, эпир, эйхет, юн, йул, агостар, зоптар, окетеб, неборис, иершем.