- Он не откажет! - обиделась Ирма, но, подумав, пообещала: - Буду начеку!
Мика знал, что большого значения в игре не представляет, но уже в машине возмущался громче всех:
- Вот ведь что, а?! Трудно ему было сказать, что он от нас хочет? Сделали бы всё в лучшем виде! А тут – гадай, что надо! А вдруг не попадёшь в точку?!
Неожиданно для ребят в беседу вступил Трисмегист, ехавший вместе с ними, чтобы для зрителей заменить Колра. Тот находился сейчас в кабине вместе с Джарри и решился ехать только потому, что хотел быть в курсе того, что произойдёт после игры.
- Я не могу понять вчерашнего поступка Вальгарда, потому что не знаю, что его беспокоит. Но понимаю, почему он молчат. Почему не посвящает в тайну задуманного.
- И почему? – не вытерпел, подтолкнул вопросом Мика, по его мнению, слишком медлительного взрослого эльфа.
- Драконы – это скала, чьи тайны считать с их личного пространства невозможно, если они того не захотят. Вальгард не доверяет нам, простым смертным, которые не умеют так крепко, как он, хранить свои или перепорученные нам тайны.
Осмыслив сказанное, Мика пожелал убедиться:
- Получается, он с самого начала боялся, что мы можем проговориться?
- Или тайну, переданную нам, могут выведать у нас и без нашего разрешения, - добавил Колин.
- Именно это я и имел в виду, - кивнул Трисмегист.
- Об этом я не подумал, - признался Мирт. – Мне постоянно казалось, что Вальгард просто хитрит, смеясь над нами.
- Что ж, вчерашнее происшествие с Кадмом, надеюсь, всем вам доказало, что Вальгарду не до смеха. Как по мне, я думаю, что старый дракон… - Трисмегист помолчал, словно колеблясь с выводами. – Что Вальгард в отчаянии.
В салоне стало тихо.
Коннор в пути помалкивал. Но замечание Трисмегиста на заметку взял. Пока остальные, намолчавшись, снова принялись за болтовню, потому что в такой компании ехать и молчать – это странно, он занялся другим. Сначала Мирт наткнулся на него глазами и удивился, а потом пригляделся и открыл рот. Затем заметил Хельми и, понаблюдав, не выдержал: «Зачем ты это делаешь?»
«Я и вчера это сделал, - ответил Коннор, - когда увидел чужого вампира. Мы же вроде прятались от него тогда, в дороге. Вот и сейчас я не хочу, чтобы он увидел во мне кого-то иного, кроме приютского мальчика».
И закончил блокировать личную драконью магию. Эльфийская и машинная были спрятаны ранее. Осталась лишь человеческая способность к некромагии.
«Ты не преувеличиваешь опасность?» - всё-таки спросил озадаченный Мирт.
«Слишком много неясных условий для этой задачи».
«Но, когда мы с тем вампиром встретились в первый раз, ты предложил накинуть на нас всех только иллюзию!»
«Тогда я не был настолько подозрителен. И нам повезло, что к нам подошёл их главный. Как правило, главные, - усмехнулся Коннор, - насколько я знаю, не утруждаются способностями, которыми владеют их подчинённые. Он мог увидеть только нашу внешнюю оболочку, но не то, что под ней. Но сейчас я не уверен, что на зрительской трибуне рядом с ним не окажутся маги сильнее его».
«Но нам ты ничего не сказал», - ровно заметил Хельми.
«Ты блокируешь себя легко – я это помню, - сказал Коннор. – Мирт не так быстро, но всё же довольно легко. Я утром позанимался. А вы знаете, что физическая подготовка пополняет запасы магии. Меня так распирало силами, что я забыл о вас».
«Мике и Колину говорим?»
«Я сам помогу им спрятаться. Вы прячьтесь самостоятельно».
Закончив с блокированием всех видов неожиданной для многих магии на себе, Коннор присмотрелся к старшим братьям и тщательно проверил их блоки. Оба успели сделать всё, чтобы превратиться в обычных магов. Хельми как человек. Мирт – как эльф.
Едва мальчишка-некромант хотел «постучаться» к задрёмывающему Мике, как ощутил на себе упорный взгляд со стороны. Огляделся. Смотрел на него Трисмегист. Когда эльф-бродяга понял, что Коннор перенёс на него всё своё внимание, он спросил:
- Зачем?
При этом учёный эльф не стал кивать на братьев. Коннор даже не удивился, что Трисмегист спрашивает его, а не юного дракона или эльфа-мальчишку. Ответил исчерпывающе, но одновременно чувствуя себя в шкуре Вальгарда:
- На всякий случай.
Выражение бесстрастия на лице Трисмегиста не изменилось. Он лишь кивнул и перевёл взгляд с мальчишки-некроманта на окно, погрузившись в созерцание – мелькания за ним пейзажей позднего лета.
А Коннор опустил глаза, присматриваясь к личной коллекции тонких браслетов на запястье. Хм. Впервые к нему «постучался» Ивар, хотя браслет для связи с братом ему сделали давно.