– Рратан! – из-за перевёрнутой телеги выбрался Урал Маскай.
Едва услыхав его голос, дракон взревел, и стало понятно, что ярость его никуда не делась – только излишки её выплеснулись наружу, но в таком массивном драконе осталось ещё много, много места, и всё оно заполнено ядовито бурлящим месивом.
– Кэ-эсʼсо-ой! – и струя зелёной слюны полетела…
…сначала показалось – в Урала, но нет – дальше, в машину, валявшуюся на боку. Ядовитая слюна расплескалась, разбрызгалась, запузырилась на металле, взвыл Эпадий, сын Баресы, а Вран Бесшумный застонал почти сладострастно и повторил:
– Какая будет история, ну какая история!
В Рратана полетело несколько болтов из самострела – мимо, громоздкий с виду дракон легко увернулся от них, мотнул головой, забулькал подобно котлу с густым супом.
– Рратан! – очнулся Урал Маскай, но дракон не собирался его слушать.
Оглянувшись вправо-влево, Рратан рванул вверх.
Не рассчитал. Или не мог рассчитать – быть может, ярость потушила в нём все способности к расчёту. Правда, некоторые потом поговаривали, что Рратан нарочно превысил высоту, на которую мог уйти от эльфов – просто поняв: он уже не выкрутится. А некоторые говорили: это ядовитая ярость, тлевшая в Рратане от самого дня побега Кьярасстля, стала такой огромной, что затопила всего дракона, разъела его, свела с ума.
Как было на самом деле – знал только Рратан.
Когда Илидор увидел, насколько высоко тот поднялся в небо, у него онемели ладони и колени, он едва не рухнул наземь – ноги подкосились. Золотой дракон понял куда раньше эльфов, что сейчас произойдёт – ведь Рратан не остановится, он свирепо, остервенело будет подниматься вверх, будет рваться в небо, ибо всё, что ему сейчас осталось – это небо, бесконечное, свободное, не закрытое «крышкой», и ядовитый дракон бросает себя последними рывками туда, в облака и в ослепительное солнце, он распахивает им объятия на пределе сил, разрывая мышцы и лёгкие, пока не пронзит предельно возможную высоту, за которой…
Лишится своей магии вместе с драконьей ипостасью и с немыслимой высоты обрушится вниз.
Ведь люди не умеют летать. Даже люди, которые мгновение назад были драконами.
Глава 20
«Некоторые узлы нельзя распутать не потому, что ты плохо стараешься, а потому, что это нечестные узлы. Они завязаны не так, чтобы их можно было развязать».
Замок Донкернас, первый месяц сезона сочных трав
После спешного и почти позорного возвращения эльфов в Донкернас золотой дракон чувствовал себя измотанным и почти отчаявшимся. Сколько же можно находить за каждым поворотом очередной тупик вместо продолжения пути?
Гибель (или вернее сказать – самоубийство) Рратана и расстроило его, и рассердило, и выбило из колеи. Разумеется, это был не первый дракон, погибший у Илидора на глазах, притом погибший не такой уж страшной смертью, но почему-то именно сейчас Илидор ощущал себя особенно беспомощным, а звук, с которым тело Рратана рухнуло наземь, преследовал его всю обратную дорогу. Эльфы были растеряны и злы, с готовностью срывались на оставшемся драконе, и Илидор старался поменьше попадаться им на глаза, что довольно сложно, когда тебя всегда можно найти в одной и той же клетке.
Один только Найло вёл себя как Найло, был очарован и восхищён драконьим самоубийством, задавал бесчисленное множество дурацких вопросов, и в свете последних событий это было настолько невыносимо, что Урал Маскай исполнил-таки мечту доброй половины донкернасцев и врезал Йерушу по лицу. После этого обратная дорога сделалась окончательно невыносимой, и все были счастливы, когда она наконец закончилась. Даже дракон почти с радостью помчался на осмотр в лекарню, представляя, что позади остаётся не только повозка с клеткой, но и все тоскливые мысли, апатия последних дней, ощущение безнадёги и злость на рухнувшие планы.
Он так и не побывал в Декстрине и не увидел его карты. Он так и не посмотрел на цветные водопады. Он не улучил возможности послушать гнома Врана Бесшумного или даже самому с ним поговорить…
Твою кочергу, Рратан, почему ты не мог выбрать другое время для своей эскапады?
Даарнейрию незадолго до возвращения Илидора забрали на день или два в один из ближайших городов. Золотой дракон таскался туда-сюда по Айяле совсем один и злился, что у него нет хорошего топора, способного разрубить всё это нагромождение узлов, которые наверчиваются и наверчиваются вокруг, и сколько ни пытайся их распутать – оказываешься лишь плотнее обмотанным ими.