Дракон и степнянка целуются, переплетясь руками и ногами в страшно неустойчивой позе, и едва ли сознают, что только чудом до сих пор не упали. Жасана, всё ещё выгибая спину, пятится к шатру и влечёт за собой Илидора, развёрнутые крылья удерживают их от падения ещё несколькими сильными взмахами, а потом степнянка упирается лопатками в опору шатра. Её тело вместе с этой опорой образует что-то вроде знака Ձ, означающего отрывистый звук «йи», Илидор делает ещё полшага, рывком задирает одну её ногу и прижимает к своему бедру, тут же рывком задирает и вторую, превращаясь вместе с Жасаной в знак Ֆ, означающий… тоже какой-то там звук.
Кочерга его знает какой. Звуки рассыпаются.
Крылья плаща рывком обнимают Илидора и Жасану, словно живое одеяло, закрывают их прохладным коконом, мягким и непроницаемым.
Вихрь внутри этого кокона распадается на учащённое дыхание, жадные прикосновения, стон, громкий вздох, дрожь земли и звон пустоты в ушах, который длится, длится и не может прорваться к другим звукам. Опора навеса кряхтит и шатается. Крылья плаща обхватывают два тела всё плотнее и плотнее, земля под ногами ловит издалека дрожь барабанов, пропускает через себя и выбрасывает её потоком в тело дракона, пропускает через него, как через громоотвод, волнами, одна другой выше. Крылья сжимаются почти спазматически, Илидор и Жасана кажутся уже не укрытыми одеялом, а облитыми густой тягучей жидкостью, которую используют в Ортагенае для негасимого огня. Теперь крылья поддерживают Жасану, дают ей ещё одну точку опоры помимо стойки навеса, ходящей ходуном, и уже изрядно дрожащих рук Илидора.
Но выпустить Жасану – это сейчас последнее, на что способен дракон.
Потом в безлюдную степь укатывается беззвучный крик, и крылья разом обмякают, снова становясь уютным плотным коконом. Медленно, нехотя возвращаются звуки. Первым прорастает «тум-тум» – то ли бой барабанов, то ли стук сердца.
Илидор и Жасана долго стоят, покачиваясь, в коконе крыльев, закрыв глаза и едва касаясь друг друга губами.
А потом чужой взгляд зачесал Илидору щёку, и от неожиданности дракон вскинулся, отшатнулся от Жасаны, а крылья, наоборот, прижали её крепче.
В отдалении, у другого шатра, стоял сподручник, увешанный серёжками здоровяк Чайот Гарло. Стоял, сунув руки за пояс штанов, жевал травинку и смотрел на Илидора глазами мёртвой рыбы. Бдил за драконом, как сподручнику и положено делать на выезде. Наверняка от самой повозки бдил, и в танцевальном кругу бдил, и ни мига не упустил из того, что происходило тут, за шатром.
Жасана тоже обернулась и увидела Чайота, прыснула – судя по тому, что тут творится, для степняков такие случайные свидетели – дело обычное. Завозилась, поправляя рубашку и юбку.
Илидор отвёл взгляд от Чайота, натянул штаны, завязал пояс. Крылья сложились за спиной. Жасана, улыбаясь глазами, но с очень торжественным лицом, чуть склонила голову, прижав кулаки к животу, и убежала. Не туда, где стоял Чайот Гарло, разумеется, а тот взглядом указал дракону на землю рядом с собой и дракон, вздохнув, пошёл к эльфу.
Тот не стал дожидаться, развернулся и направился дальше, мимо танцевального круга, мимо барабанщиков и шатров и наконец привёл Илидора туда, где расположились эльфы во главе с Ахниром. Коротко кивнул, давая Талаю понять, что всё в порядке.
* * *
Фезимий, сын Акаты сдержал обещание: гостей разместили на хороших местах, под большим навесом, неподалёку от шатра самого Фезимия. Между ними горела пара костров, вокруг которых суетились степняки, и оставалось достаточно свободного места, не занятого ни людьми, ни навесами, ни утварью. Илидор немедленно расположился на этом самом месте, поодаль от всех: так было удобнее наблюдать. Он уселся – одна нога согнута в колене, на нём лежит локоть, рука чуть покачивается в ритме пения, такого тихого, что сам Илидор его не слышит за тум-тумканьем барабанов.
Ему было жаль, что Жасана убежала: она могла бы рассказать ему обо всём и обо всех вокруг, да просто побыть рядом… а впрочем, быть может, и к лучшему, что она убежала. Пусть будет так, пусть в памяти останется только вихрь, барабаний «тум-тум», дыхание, прикосновения, звон в ушах, объятия в коконе крыльев и больше ничего.
Несколько групп степняков сидели и лежали там-сям на траве. Со своего места Илидор хорошо видел оба танцевальных круга и ещё справа, поодаль, какую-то кишку, отколовшуюся от остального празднества. Насколько он видел, там устанавливали больших соломенных кукол и маленькие соломенные домики.