— Да, когда фонтанирую скепсисом. В целом ничего, терпимо, — я сложила руки на груди, — до тебя вообще никто не жаловался.
— Ты хотела сказать, Альгор?
Вот лучше бы он молчал!
— Альгор ко мне не имеет никакого отношения!
— Да неужели?
— Ужели! А кому-то сегодня просто не нужно было его провоцировать.
— Я как-нибудь сам разберусь, кого мне провоцировать, а кого нет!
В этот момент на меня снова разом обрушились воспоминания — тот купол, который я видела на поляне, Соня, и тот, что я видела в аудитории — немногим меньше, но такой же жуткий, пугающий, смертоносный. Все это захлестнуло меня, как удавка Альгора, и, кажется, грозило выдавить из легких весь воздух. Поэтому я с силой оттолкнула Люциана и вскочила.
— А знаешь что?! Ты прав! Провоцируй кого угодно и сколько твоей душе захочется. Только когда в следующий раз соберешься это делать, делай это без меня и сразу рассчитывай обратный путь до своих апартаментов и приблизительный способ передвижения. Например, драконий принц-гусеничка. Уверена, в Академии будет сенсация!
Глаза его полыхнули так, что никакого дополнительного света не нужно, еще и академический двор за окном наверняка осветил. Я же нагнулась, чтобы надеть туфли, а когда разогнулась, оказалась с Люцианом лицом к лицу. Ну или лицом к подбородку, что при нашем росте было наиболее верно.
— Можешь выставить мне счет за доставку, Ларо, — процедил он, чуть ли не выплюнул.
— Баран! — я изо всех сил ударила его в грудь, в ответ он перехватил мои запястья и дернул на себя. Я споткнулась о перекособоченное покрывало и упала в него. Точнее, на него, а обо что споткнулся Люциан, я не знала, потому что мы вдвоем снова рухнули на кровать.
К счастью для меня, на этот раз я оказалась сверху, поэтому рванулась.
— Пусти!
А в следующий миг уже оказалась на спине и под ним. Ладно бы только это, но драконобаран, а точнее, баранодракон опять меня поцеловал. Не так резко и грубо, как в коридоре перед аудиторией, но тоже внезапно, выбивая из груди воздух, сметая все крутящиеся в мыслях слова и остатки моего самообладания. Я же, неожиданно для себя, всхлипнула и разревелась.
— Э… Ларо? — он отстранился с таким недоумением, что мне захотелось дать ему по голове.
Вместо этого я снова ударила его в грудь сжатыми кулаками. Снова. И снова.
— Ты что?
Испугалась я за тебя, вот что!
Слова почему-то застыли во мне, в самой груди, отказываясь меня покидать, а вот слезы шли охотно. Градом. Будто вчера во мне сорвало какой-то предохранитель или краник открылся, который я замуровала на долгие годы в цементе напускного безразличия и спокойствия. Но Драгону, конечно, видеть это было вовсе необязательно, поэтому я села, стараясь не слишком сильно шмыгать носом и не размазывать слезы по лицу.
— Мне надо идти.
— Не надо тебе никуда идти, — Люциан неожиданно привлек меня к себе, так остро, быстро и внезапно, что я снова задохнулась, но уже совсем от других чувств. — Лен, ты как наваждение какое-то. Я с тобой рехнусь скоро, ты понимаешь?
Он плотно сжал губы, словно внутри него остались еще какие-то другие слова, как и во мне, и Люциан не хотел давать им свободу. Тем не менее он все-таки произнес:
— Помнишь, что я сказал в тот день? Когда собирался расторгнуть помолвку? Я говорил, что хочу с тобой встречаться, но вовсе не для того, чтобы все было естественно или чтобы нас не раскусил мой папаша. Плевать я на него хотел… Я просто хочу встречаться с тобой, Ларо. Хочу, чтобы ты была моей девушкой, по-настоящему. От и до. Хочу, чтобы ты была моей.
Кажется, я понимала. Я очень хорошо понимала, потому что сама чувствовала то же самое, и как оно так незаметно произошло — вот тут уже понятия не имею. Мы же и знакомы то всего-ничего, и после Земскова я клятвенно обещала себе ни в одного парня больше вот так, с головой. Но сейчас чувствовала, в этот самый момент, что правда готова попробовать. С ним.
Но до этого…
Люциан ждал ответа, а я не могла ему его дать. По крайней мере, пока не расскажу о том, что со мной происходит. Поэтому сейчас мягко высвободилась из его объятий и произнесла:
— Мне надо тебе кое-что сказать.
— О том, что такое баран? — произнес Люциан. — Или кто такой. Ты временами очень странно выражаешься, Ларо, но не поверишь, даже это мне в тебе нравится.
Почему же не поверю? Очень даже поверю, мне вот тоже нравится, что временами ты такой… баран. Правда, открыть рот и что-либо сказать я не успела, потому что он продолжил:
— Мама была беременна Нэв. Они с отцом были счастливы, и все шло хорошо. До родов оставалось несколько дней, может быть, неделя. В тот день у отца была встреча в дипломатическом дворце, собирались на обсуждение какой-то внеочередной политической суеты, а мой братец решил, что должен во что бы то ни стало научиться управлять своей темной сутью. Он пошел в комнату для тренировок и попытался ее выпустить. Рвануло так, что его чудом не разорвало на части, а сам он превратился в сгусток пульсирующей темной дряни, запертой в двенадцатилетнем парне. Меня не было во дворце, но те, кто были — видели жуткие ползущие по стенам тени и чувствовали этот дикий давящий холод. Я как сейчас помню эти рассказы. Тех, кого не зацепило сразу. Тех, кто остался жив.