Никто ничего не заметил. Ни Клавдия (хотя по большому счету, той было дело исключительно до себя), ни остальные «подружки». В той, другой жизни Соня никогда бы не стала с такими общаться, но разорвать все и сразу было бы очень подозрительно, поэтому она пыталась подстроиться. Носила надменную маску Драконовой, пыталась понять, что же ее связывает с этими девушками, кто такая София, как строится ее общение с родителями (правильный ответ — никак). Пыталась присвоить себе чужую жизнь, чтобы выжить там, куда ее забросила совершенно непонятная сила, ну вот и доприсваивалась. Чего и следовало ожидать.
— София, — голос Сезара заставил вздрогнуть и сильнее натянуть на себя одеяло. Если в присутствии Люциана она дрожала от холода, то теперь ей стало невыносимо, удушающе жарко.
А ведь она почти доверила ему свою тайну… почти. Ему единственному. В тот вечер, когда он пригласил ее на ужин в родовой замок, чтобы честно признаться, что намерен связать свою судьбу с Женевьев. Что ее появление в его жизни, пусть даже такое спонтанное, после той злосчастной дуэли, ничего не меняет. Что он просто хорошо к ней относится, но не может предложить ей больше того, что уже есть. И в этом был он весь, Сезар Драгон. Правильный настолько, что аж песок на зубах скрежещет от такой правильности.
Тогда она высказала ему все, что думает, а сама убежала в лабиринт, где наткнулась на Люциана с бутылкой. На следующий день ей показалось правильным стать его «девушкой», она думала, что это поможет.
Не помогло.
В случае Сезара ничего не помогало.
— Я попросил магистра Симрана дать нам еще пять минут. Потом меня выставят отсюда, — Сезар приблизился, попытался накрыть ее руку поверх одеяла, но Соня метнула в него убийственный взгляд:
— Смотри, потеряешь фору. Женевьев далеко убежит.
— Сразу видно: с Люцианом пообщалась.
На миг Соне стало стыдно. Просто потому, что сейчас она лично заявила Люциану, что он слетает с катушек в присутствии с Ленор Ларо, а сама-то? Такое чувство, что рядом с Сезаром в ней включается что-то еще, что спит в остальное время.
— Я к тому, что нам с тобой не стоит общаться, — произнесла она, стараясь говорить спокойнее. Насколько это возможно. — Мы с тобой уже все решили, Сезар.
Решили в тот день, когда он на глазах у всех перекинул ее на плечо и уволок в портал, чтобы разобраться в ее «отношениях» с Люцианом.
— Решили, — он оперся ладонями о койку, на которой она лежала, — но я не могу так, София. Сегодня, когда я увидел тебя там… Я до сих пор готов порвать этих…
Сезар плотно сжал губы, но ему это не помогло. Сначала в темные глаза вплелось серебро, а потом — частицы неразбавленной тьмы. Темной магии, которую все так боятся… боятся, как огня. Она же, как огня, боялась своих чувств, чувств к этому мужчине. Боялась не выдержать, сдаться, согласиться на вторые роли, на то, чтобы стать шурупом. Потому что невыносимо было смотреть на него вот так и не пытаться коснуться лица кончиками пальцев. Не хотеть повторить острые скулы, вплести ладонь в густые темные волосы, почувствовать его губы на своих. А ведь они даже ни разу не целовались…
С ума сойти!
— Неважно, — сказала она неожиданно сухо. Во рту тоже было сухо, то ли от зелья, то ли от того, что внутренний жар высушил все. — Мы договорились. Ты дал слово. Между нами ничего нет и не может быть.
Она должна была это сказать. Кто-то должен был это сказать, пусть даже на миг исказившая его лицо боль незамедлительно отозвалась в ней. В самом сердце.
К счастью, пространство разорвал портал, но, вопреки всем ожиданиям, шагнул из него не магистр Симран, а ректор и ее отец. То есть отец Софии. Иван Драконов.
— Архимаг, возможно, вы принимаете поспешное решение… — негромко начала было ректор, но отец ее перебил:
— Это решение окончательное и обсуждению не подлежит. Моя дочь не будет учиться в Академии, где учится вместилище темной магии Ленор Ларо.
— Папа, она меня спасла!
Первое время называть этого мужчину отцом было странно. Особенно странно еще и потому, что для Софии высоченный, похожий на русского богатыря с картины Васнецова — широкоплечий, с густой темной бородой, мужчина тоже был чужим. Между отцом и дочерью не было особой близости, насколько Соня поняла во время недолгих визитов домой, а впрочем, между дочерью и матерью (матерью Софии) тоже.
То ли в семье Драконовых было так не принято, то ли это специально для нее повторяло ее семью: от Софии тоже откупались подарками, дорогими нарядами, всем самым лучшим, потому что больше нечего было дать. Ни ей, ни ее младшей сестре, которая в следующем году заканчивала школу и вроде как тоже собиралась поступать в Академию Драконова. Правда, теперь далеко не факт, что ей это позволят.