И тут Чуко Янг громко рассмеялся и отложил в сторону лютню, и к нему из башни пришли несколько одетых в гражданские одежды людей, которые прискакали сюда вместе с ним.
— Ваше Превосходительство, каким волшебством вы воспользовались? — рискнул спросить самый старший. — Вы пропели какое-то заклинание, написанное мудрецом для этой цели?
И снова министр рассмеялся.
— Я не использовал никакого волшебства, младший брат. Если только ты подразумеваешь то, что люди понимают под магией. Есть одна старая пословица: берегись Спящего Дракона, не буди его. Ссума подумал, что он видит здесь спящего дракона, и те меры предосторожности, которые я предпринял, удержали его от пробуждения дракона. Он отлично знает о моей репутации, что я никогда не делаю ничего, не просчитав всего десять раз, что я не бросаюсь безрассудно в опасность. Поэтому, когда он увидел открытые ворота, приглашающие его в город, то его естественно охватили подозрения, что здесь устроена хитроумная засада. Когда он увидел меня, спокойно играющим на лютне, и рука моя перебирала струны, а не держалась за рукоять меча, он поверил, что я чувствую себя здесь в полной безопасности и не нуждаюсь в дополнительной защите. И вот теперь он уходит, чтобы потом встретиться с войсками Киана и Чанга, уже занявшими боевую позицию, и получить отличный урок. Но… будь я на его месте, я не свернул бы в сторону. И он ещё долго будет сожалеть о сегодняшнем дне.
И вот вновь министр стал человеком быстрых действий, отдающим приказы, чтобы остатки запасов продовольствия и оружия немедленно переправили в Хунгчунг: он знал, что Ссума не замедлит с возвращением.
Впрочем, слова, сказанные им, уже передавались среди солдат, а потом и среди горожан. Поэтому, когда он прискакал на коне к ним, они приветствовали его криками: «Дремлющий Дракон».
И только позднее Ма Су привели к министру. Увидев Главнокомандующего, приказ которого он отказался выполнять, генерал бросился на колени и принялся биться головой о землю, прося пощады. Однако, хотя Чуко Янг и смотрел с жалостью на униженного, он сказал:
— Когда Небо посылает несчастья, их можно избежать; но когда их вызывает сам человек, он лишает себя права на жизнь. Верно сказано: что уста — это дверь, ведущая к беде, как не менее истинно и то, что великие планы рушатся из-за нетерпения и глупости. Если первые слова какого-либо приказа не выполняются, то даже последующие десять тысяч не способны предотвратить неудачу. И ни один человек не может называть себя солдатом, если он не подчиняется приказам своего полководца.
Ты слишком поспешно поклялся своей головой добиться победы, а затем победа ускользнула от тебя, уведённая демоном гордыни, чтобы подвергнуть испытанию весь наш тщательно разработанный план. И теперь твою голову ждёт та судьба, о которой ты сам просил.
Вот так и поступили с Ма Су, именно так, как он в своём огромном тщеславии и предложил сделать. Однако Чуко Янг знал, что генерал был храбрым человеком, не предателем, только глупым из-за собственной гордыни. Поэтому он не позволил наказывать всю семью Ма Су, только доставил его родичей в своё владение.
И едва только выдалась первая же передышка, министр собрал вместе своих старших офицеров и показал им рапорт обо всём случившемся, который он написал для Сына Неба. К этому рапорту, который заканчивался упоминанием о казни Ма Су, он добавил следующие слова:
— Тот, кто ошибается при выборе человека на важный пост, сам совершает смертельную ошибку. И он больше не достоин быть тем, кому можно доверить охранять Трон. Именно поэтому этот недостойный слуга должен быть по праву лишён незаслуженных им почестей и наград, которые он получил в прошлом, равно как и поста, занимаемого им. И кроме того его следует должным образом наказать за ошибки, совершённые им при неправильном использовании власти.
И хотя его офицеры и начали громко протестовать, Чуко Янг не изменил ни одного из этих своих высказываний, добавленных к рапорту, который он подписал как «Первый Министр», отправленный затем Императору.
Сначала Император возражал. Однако Чуко Янг был непоколебим в своём решении и настаивал, что он больше не соответствует своему посту, так как совершил фатальную ошибку, избрав Ма Су своим главнокомандующим. Император почтил такую искренность, которая, как говорят, чаще встречалась в былые дни, когда люди имели более чистые души, поэтому, хотя он и принял отставку Чуко Янга с поста первого министра, тем не менее оставил его во главе армии, со всеми прежними правами и обязанностями. И все продолжали высоко отзываться о Чуко Янге как о мудром и уважаемом человеке.
И вот тогда-то Дремлющему Дракону и посвятили песню, где было сказано о нём:
Пыль на столе
«Дремлющий дракон» — эти слова прозвучали в тёмной комнате с таким шипением, словно сам дракон произнёс их.
Однако дракон мирно спал на столе, полузакрыв глаза. Он был точно таким, как на мече Чуко Янга. Хотя цветом тот скорее походил на серебристого, потому что был выгравирован на стальном клинке, в то время как этот дракон сверкал солнечными бликами не хуже Императорского Жёлтого Дракона, как на знамени Сына Неба.
Сын Неба! Как же много времени прошло с тех пор, как в Китае правил последний Император. Ким, едва касаясь, провёл пальцем по телу жёлтого дракона. Кусочки сошлись так плотно, что он едва мог видеть места, где те соединялись. Картинка-загадка была завершена.
Драконы… мальчик внимательно осмотрел свернувшегося кольцами серебристого дракона на крышке коробочки, голубого на её дне, красного и жёлтого по краям. Что если они — Сиг, Рэс, Арти — тоже видели в сновидениях драконов?
Но дольше всего его притягивал к себе Шуи Мин Лунг. Ким снова ощутил ту слабость, которая охватила всё его тело, когда он скакал вместе с Ма Су и Венг Пенгом, а потом возвращался с картой и рапортом. Он снова познал страх, от которого сохло во рту, когда руки становились потными, держась за рукоять вложенного в ножны меча, когда он стоял рядом с министром и наблюдал за Ссумой и его офицерами, скакавшими к городской стене.
Не оправдывайтесь, смело принимайте на себя вину за ошибки сделанных вами выбора и действий — этому он научился у Чуко Янга. И вся та длинная фраза, сказанная министром, слово за слово пришла ему на память.
А что делал Ким все эти дни после переезда сюда, когда начал ходить в новую школу? Чувствуя себя потерянным и одиноким, он винил во всём этом школу — она оказалась слишком большой, здесь училось слишком много незнакомых ему людей, а также родителей — за то, что они переехали… всех, кроме самого себя. Никто не станет ходить за ним, просить его, Кима Стивенса, стать другом. Он может продолжать упорствовать в этой ошибке, думая, что он прав, как думал и Ма Су, — или же постараться последовать тропой Дремлющего Дракона.
Чуко использовал силу своего ума и одержал вместо поражения триумфальную победу. Перед будущим можно предстать разными путями: как Чуко или как Ма Су. И теперь мальчик точно знал, какой он выберет для себя. Внезапно, всего на несколько мгновений, он снова стал My-Ти, сложив руки вместе, что показалось правильным и соответствующим этому моменту, почтительно поклонившись жёлтому дракону.
— Тысяча, тысяча благодарностей, Великий и Уважаемый Бог, — произнёс он на гонконгском наречии, которым не пользовался уже долгое время. — То, что ты милостиво указал своему недостойному слуге правильную дорогу, — великая честь. И теперь он продолжит идти по верному пути, — и во второй раз мальчик поклонился дракону, как это бы сделал Му-Ти.
А потом Ким взял портфель и вышел из этой тёмной комнаты. Сколько же времени он провёл в этом странном сновидении? Час… два? Мама, наверное, уже тревожится. Ким вспомнил, как незадолго перед этим приключением она следила за ним с унынием в глазах. Она и папа спрашивали его о школе, понравилась ли она ему. И несколько раз мама предлагала, чтобы он пригласил кого-нибудь из своих школьных приятелей прийти вместе с ним домой, как в старой школе с Джеймсом Фонгом и Сэмом Льюисом. А он не знал, что ответить ей, чтобы она не догадалась, как это всё ему ненавистно. Ну, а теперь, после того, как он увидел Чуко Янга, он посмотрит прямо в глаза любому страху. И хотя он не играет на лютне и не поёт перед лицом врага, он сделает то, что должен сделать.