— Я вас поняла! — оборвала я мужчину и тяжело поднялась со стула.
Рувар тоже поднялся и подошел ко мне, чтобы помочь дойти; я вздернула подбородок и демонстративно отошла от него. Едва я вышла в коридор, ко мне устремилась Нереза. Подбежав ко мне, она взяла меня под руку и обожгла капитана ненавидящим взглядом.
— Вы ответите перед Великим Драконом за такое! — прошипела она. — Мучить беременную эньору! Неслыханно!
Капитан никак не отреагировал и подошел к дежурному, чтобы дать указания. Нереза подала мне платок, чтобы я вытерла пот с лица, и вывела в закрытый освещенный двор.
— Как вы, Лери? — спросила она обеспокоенно.
— Где Рензо?
— Тоже на допросе, как и Вито. Что они прицепились? Что им надо от нас?
Я промолчала; мне было все равно, что им нужно, я настолько устала, что просто не могла ни думать, ни чувствовать. Несколько мужчин в форме вынесли наши сумки и понесли к станционной гостинице. Там же, в гостинице, нам с Нерезой выделили номер и еще раз предупредили, чтобы мы не пытались с кем-то связаться или сбежать.
— А мой муж? — устало спросила я.
— Задержан, — кратко ответил молоденький полицейский и пошел по коридору к лестнице.
Мы застряли в той гостинице еще на день. Проверяли нас всех, но только я в глазах капитана Рувара выглядела подозрительно, и он собирался отправить меня для дальнейших разбирательств в город. Рензо был в бешенстве, Нереза негодовала, Вито отправил письма доверенным людям Брадо, чтобы они нас вытащили, а я… я по-прежнему не верила, что все это происходит на самом деле. Мир в моих глазах стал странным, искаженным, неправильным, да и я сама вела себя странно, но это не мешало Рувару пытаться что-то из меня вытянуть.
— До Бэрра ехать два часа, а сегодня жарко, так что советую вам подготовиться и запастись водой, — проговорил капитан, подписывая распоряжение.
— Зря вы меня переводите, за мной скоро приедут, — сказала я.
— Да, господин Марино, ваш спутник, уже сто раз мне об этом сообщил.
— Ему бы не пришлось говорить сто раз, если бы вы прислушались к нему сразу.
— Вы отправитесь в Бэрр, эньора, — отрезал Рувар и, заметив, что мне жарко, налил в стакан воды из графина. — Выпейте.
В другое время я бы гордо отказалась, но беременным надо себя беречь, так что я взяла стакан. Ребенок дернулся в животе, и я от неожиданности уронила стакан на пол. Вода разлилась, стеклянный стакан разбился, а ребенок дернулся снова, на этот раз куда чувствительнее, и я прижала руку к окаменевшему животу.
— А вот этого не надо, — тихо предупредил капитан. — Не играйте на своем положении: вы все равно отправитесь в Бэрр.
Я перевела туманный взгляд на мужчину и почувствовала, как в глазах собираются слезы. Боль потери, камнем засевшая в груди, наконец нашла выход в эмоциях, но почему сейчас, в кабинете Рувара?
Первая слезинка покатилась по щеке, вторая… Я заплакала.
— Теперь вы плачете, — протянул капитан. — Что же вы сразу не прибегли к этим уловкам?
Уловки… уловки!
Сегодня в Тоглуане прощаются с Брадо, а я, его дочь, здесь, на границе владения, и какой-то индюк в форме смеет говорить, что я прибегаю к уловкам! Одной рукой я придерживала живот, в котором толкался мой малыш, а другую опустила на стол, и от нее по нему, прямо на бумаги, побежал темный красноватый огонь.
Рувар подскочил, схватил бумаги и отошел к стене. Несмотря на испуг, он держал себя в руках.
— Прекратите это, эньора, это в ваших же интересах, — произнес он чуть дрогнувшим голосом.
Я не могла прекратить: слезы текли по моему лицу, а огонь тек из моей руки и с аппетитом пожирал все, до чего дотягивался. Это была не обычная черно-красная пугающая стена огня, не вспышка и искра, а жадное, но вполне мирное пламя. Мой малыш впервые действует так… это следствие испуга или он реагирует на мое состояние?
— Хватит, эньора! — уже более твердым голосом сказал Рувар, когда пламя охватило весь стол. — Побаловались и полно!
— Это не я.
— Уберите огонь или я буду вынужден записать, что вы применили против меня великое искусство!
— Пишите! — вскрикнула я и, опустив руки прямо на горящий стол, позволила себе разрыдаться; я не могла ни о чем думать, не могла ничего контролировать, я плакала слезами и огнем.
Рувар постоял еще немного у стены, а потом вышел.
Меня все-таки перевели в Бэрр, но уже не просто как подозрительную эньору, а как эньору, применившую против пограничника великое искусство. Вито остался в приграничье, чтобы встретить наших людей, то есть пладов, которые в курсе моей тайны; Рензо с Нерезой, конечно же, сопровождали меня, но ехали мы в разных экипажах. После того как я выплакалась в кабинете Рувара и сожгла его стол, мне стало легче, так что когда за мной пришли, я уже была относительно спокойна.