Должность составителя книги была одной из самых почетных и самых тяжелых в гномьей общине. Книжники быстро, всего за каких-нибудь сорок-пятьдесят лет теряли зрение, но до конца жизни могли на ощупь узнать любой камень и назвать его номер и место, где камень должен лежать.
Были времена, когда гномы никого не пускали в свои пещеры. Это ведь проще, чем оплакивать потерю драгоценности, снаряжать поиски, охотиться за вором. Но потом они вдруг стали пускать в пещеры тех, кто приходил туда по делу: торговцев, послов, поэтов, магов, художников, приезжавших за товаром, вдохновением и амулетами. И мага из Тридевятого царства они тоже пустили. Он был скорее шарлатаном, чем магом, потому как знал всего двенадцать заклинаний и штук тридцать рецетов зелий, а его предсказания и вовсе не сбывались бы, если бы он лично не прикладывал руку к исполнению каждого из них. И больше всего на свете он хотел жениться наконец на Королеве, стать богатым и никогда больше не заниматься своим дурацким ремеслом. Но гномам было, вообще-то, все равно, кому продавать амулеты, а биографии визитеров они собирали скорее из любви к порядку.
Когда маг купил все, что хотел, и собрался уезжать домой с набитой амулетами сумкой и полными карманом украденных алмазов, гномы лишь ухмыльнулись в бороды и не стали его останавливать. Они знали, что все украденное вернется к ним через какой-то пустяковый срок — всего лет через десять-двадцать. А так называемый маг — ну что же, он сам виноват. Нечего было красть из гномьей пещеры, если не способен даже почувствовать наложенные на драгоценности заклятия.
Об уходе из дома
— Но ведь тебя кто-то построил? — допытывалась принцесса. — И потом здесь жили — я же вижу. Мне в городе, вообще-то, уже рассказали, но я-то хочу послушать твою историю.
Дом отмалчивался. Ему не хотелось об этом говорить. Да, когда-то его построили, потом в нем жили, не то чтобы очень долго, довольно одиноко, но вполне счастливо. Лесник был человеком понимающим, относился бережно и с разговорами не лез. Не то что эта рыжая. Все-то ей надо сунуться в самую душу. Хорошо хоть, никто не знает, где она, душа, у дома находится.
— Как же так получилось, что такой замечательный уютный дом остался пустовать? — продолжала тем временем громко недоумевать принцесса, развешивая свежепостиранные занавески на окна. За занавески ей, конечно, спасибо — очень тяжело не иметь способности самому поддерживать себя в порядке, — но ведь это не дает ей права соваться в чужую личную жизнь! Дом уже два дня старательно делал вид, что не умеет разговаривать, да и вообще — он самый обыкновенный дом, без малейшей странности. Пусть уж лучше сейчас уходят, чем потом. А то привыкаешь к ним, а они…
— Предыдущий хозяин тебя чем-то обидел? — не слишком тактично поинтересовалась тем временем принцесса.
Дом продолжал молчать. Нет. Хозяин (и не предыдущий, а единственный! И не хозяин, а жилец!) ничем его не обидел. Он просто ушел. И не вернулся.
— Тут довольно много его вещей. Он собирался в спешке? Или вовсе не собирался уходить?
Дом тоже об этом думал. Как можно было не забрать любимую трубку и запасы табака, продуктов, сменное платье, вообще — все? Почему он оставил все так, будто намеревался вернуться, а сам ушел? Дом не удержался и вздохнул. Стены едва заметно дрогнули.
— Предлагаю сделку, — немедленно отреагировала принцесса. — Мы его найдем и узнаем, что случилось, а ты за это пустишь нас пожить, не будешь выдвигать кровать на улицу, пока я сплю, как этой ночью, и будешь с нами разговаривать, хотя бы иногда.
— И как долго вы собираетесь его искать? — подумав, спросил дом.
— Ну, пару дней отдохнем, осмотримся, тебя, опять же, в порядок приведем еще немножко — не обижайся! — и пойдем искать. Ты ведь мне расскажешь, с чего начать?
— Пожалуй, — согласился дом и потихоньку разблокировал печную трубу: пусть поживут — только недолго! Вдруг от них действительно будет польза?
Где-то около окна что-то завздыхало, зашелестело, засмеялось тихонько и сказало:
— Никогда не перестану удивляться твоей способности влипать в истории.
Хозяин дома нашелся всего через неделю: за годы своего отсутствия он не слишком далеко ушел. Только вернуться в свой дом он никак не мог, потому что успел жениться и поселиться в новом доме — в ближайшей реке. И отрастить жабры и хвост. Такое иногда случается, если по недомыслию попасть под русалочьи чары.