- Ними кто-то управляет, - понял султан.
- Я выслал к ним посла, но он не вернулся, - сообщил Кара Мустафа.
Падишах выпустил воздух, затем стремительно схватил визиря за плечо.
- Назначаю тебя сераскиром, - коротко объявил он. – Вся армия теперь принадлежит тебе. Мустафа, я возлагаю на тебя огромные надежды, не подведи меня.
Великий визирь покорно склонил голову, без единого слова и с достоинством принимая повышение. Он не был им слишком восхищен, поскольку понимал, с чем связана ответственность. Предыдущий сераскир, Хуссейн Паша, командовавший армией в битве под Хотином, в которой он понес поражение и потерял священное знамя Магомета, получил в награду от султана шелковый шнур. Этим же шнуром он был элегантно, без кровопролития задушен. Если оборона Стамбула не удастся, Мустафа Паша кончит точно таким же образом.
- Еще имеется проблема поляков, - сказал он. – Видели, как несколько гусар атакует и убивает людей на улицах. Я потребовал от посла Гнинского объяснений, а он заявляет, что его рыцари защищали прохожих от безумствующих одержимых, но некоторые из них сбежали. Он так же подтвердил готовность предоставления нам помощи, но – ясное дело – я только поблагодарил. На собственном дворе не слишком-то хорошо пользоваться поддержкой гостей, которые прибыли торговаться с нами по вопросу снижения дани. К тому же некоторые члены совета подозревают, что поляки могут иметь что-то общее с недавними событиями. Чудо-юдо упало аккурат тогда, когда они прибыли в Стамбул. Быть может, происходящее – это коварная атака, проведенная по приказу польского короля?
Падишах, сжимая кулаки, поглядел в покрытое дымами небо.
- И что ты с ними сделал? – спросил он.
- Пока что я приказал янычарам незаметно перекрыть улицу, на которой находится их хане. Посольство насчитывает почти что тысячу человек и шестьсот лошадей, в том числе две хоругви тяжелой кавалерии и две – легкой. С самого начала все это выглядело весьма подозрительно. Вот зачем послу столько военных? – буркнул Кара Мустафа. – Пока что никаких враждебных действий я не предпринимал, ведь к нас нет доказательств соучастия, но я им все же запретил, якобы для их же безопасности, покидать постоялый двор.
- Хорошо, - похвалил его султан. – Если выяснишь, что они представляют какую-либо угрозу, уничтожь всех. Ни один из них не должен остаться в живых. Можешь сделать это уже сейчас, на всякий случай, но решение оставляю тебе. Я же займусь безопасностью семьи. Гарем и детей высылаю в Едрине.
- Замечательная идея, мой господин, - сказал визирь. – Позволь предложить, чтобы и ты выехал с ними. На время прекращения кризиса перенесем Порту в нашу вторую столицу. Ты же сможешь управлять оттуда, в более сопутствующих и достойных тебя условиях.
У падишаха словно невидимое бремя спало с плеч. Он радостно улыбнулся и обнял визиря. Какое облегчение! Не нужно будет сносить весь этот кошмар и заниматься борьбой с таинственным врагом. Проблему он оставит в руках своего из наиболее способных командующих, а сам отдохнет в спокойном и тихом дворце.
- Покидаю тебя с тяжким сердцем, - сказал он, пряча улыбку. – Мои молитвы будут сопровождать тебя. Под твое командование отдаю тебе свою гвардию и дворцовый гарнизон. Я буду молиться за тебя, Мустафа. А теперь, извини, пойду прикажу, чтобы собирали и меня. Выплывем еще до наступления вечера.
- Отлично, мой повелитель, - сказал визирь.
Когда падишах удалился чуть ли не танцевальными шагами, на лице визиря появились усталость и разочарованность. Он протянул руку к блюду с фруктами, стоящему на ажурном столике, и взял вяленый финик. Съел его машинально, не чувствуя вкуса. Все время он глядел в покрытое дымами небо, размышляя над тем, в какую неприятность сам же и влез.
Стамбул
16 джумада 1088 года хиджры
16 августа 1677 года от Рождества Христова
Где-то неподалеку раздался глухой шум обвала, а после него – ужасный грохот. Дорота вскочила на ноги и от постели Папатии, чтобы подбежать к окну. Там она увидела лишь пыль, несущуюся огромной тучей по улице, чтобы пожрать все по дороге и разместить в своих внутренностях. Это обвалилось какое-то крупное здание, похоже – ближайшая мечеть. Ну да, исчез высящийся над округой минарет, башня, с которой пять раз в день звучал призыв к молитве.
- Пора сматываться, - сказала аль-хакима сама себе. – Йитка! Пускай Еникей Бей выводит "тела", мы отправляемся немедленно!
Невольница крикнула снизу, что поняла, и незамедлительно побежала исполнять задание. Поход в порт, где ожидал уже оплаченный капитан купеческой барки, был назначен только на после полудня, но сейчас, похоже, фронт переместился. Видимо, одержимые прорвали очередное кольцо обороны и расширили захваченную территорию.
На улице появились беженцы, а еще люди, которые лишь вышли из своих домов, чтобы поглядеть на катастрофу. Часть жителей покинула округу еще вчера, какая-то часть – как Дорота – ожидала завершения последних дел, а некоторые никуда и не выбирались, рассчитывая на могущество имперской армии, которая должна была, в конце концов, одержимых остановить.
- Что случилось? – неожиданно отозвалась Папатия.
Дервишка уселась на кровати, протирая сонные глаза. Дорота постепенно выводила ее из наркотических снов. Два для назад после пробуждения у девушки случился истерический приступ, она кричала, что ее голову заполняет толпа монстров. Аль-хакима снова усыпила ее, но уже меньшей порцией опиума, догадываясь, что наркотик мог усилить побочные эффекты временной одержимости. После второго пробуждения Папатия вела себя уже спокойнее, но все так же была перепуганной. Она твердила, будто бы все время слышит, как бестии переговариваются между собой. Они не всегда пользуются словами, часто пересылая один другому образы или впечатления, даже от запахов. Позавтракав, Папатия, все еще блуждая где-то мыслями, заявила, что знает, что, собственно, делают чудища, и как они управляются. Среди них имеются командиры, которые отдают приказы с помощью странных снов наяву.
- Чудо-юдо поразило мой разум, чтобы сделать меня одержимой, но, поскольку, благодаря тебе, этого не случилось, я была только лишь заклеймена. Я слышу их призрачные переговоры и, похоже, даже могу принимать в них участие, - сообщила дервишка, широко раскрыв от перепуга глаза.
Дорота была в восторге. У них одних во всем городе имелся источник информации о врагах. Правда, они все так же знали о них мало чего, но, благодаря умениям Папатии, имелся шанс установить с ними контакт. Аль-хакима решила, что подруга все еще находится в состоянии шока, ей необходимо прийти в себя, прежде чем предпринимать попытки узнавать что-либо о врагах. Поэтому она накормила дервишку и вновь усыпила, на сей раз – отваром на мягких, успокоительных травах. И вот сейчас, когда Папатию из сна вырвал грохот валящейся мечети, она, о чудо!, перепуганной не выглядела.
- Поднимайся, мы бежим отсюда, - сообщила ей Дорота. – Я наняла барку, которая переправит нас на другой берег Босфора. В Галате остановимся в каком-нибудь припортовом хане, а там поглядим, что дальше. Нужно подумать, быть может, следует перебросить "тела" в Каир и продать там, пока известия про хаос в столице не распространились по империи. Не знаю, как отреагируют на все это рынки, только может появиться проблема со сбытом таких элитных товаров, как европейские невольницы.
Папатия послушно поднялась, но казалось, что она не слушает того, что говорит ей аль-хакима. Она наклоняла голову в бок, как будто пытаясь выловить какие-то звуки в фоне, а потом решительным жестом заставила приятельницу замолчать, сама же застыла на месте. Она закрыла глаза и удержала дыхание. Заинтригованная Дорота несколько секунд позволяла ей вести как ей хочется, только странная недвижность дервишки затягивалась. А снаружи доносились удары бичей и взбешенные окрики ордынцев, которые подгоняли выходящие из построек "тела".