- Ты! – указал я на девочку с лишними ладонями. – Берешь руководство проектом на себя. И не желаю слышать какие-либо увертки. Пленных получишь, но процессор должен быть готов не позднее, чем завтра в полдень.
Та присела в поклоне, лопоча при этом ладошками. Я повернулся и, не оглядываясь, ушел. Прежде чем углубиться в улочки, я заметил приглядывающегося к инциденту Хассана. Хладнокровный и бесчувственный прислужник Мультиличности наверняка все регистрировал, так что в любой момент он был готов переправить рапорт с записью всего произошедшего своему хозяину. Вскоре после этого, все это осмотрит и проанализирует объединенное сознание миллиардов существ, владеющих туманностями. Так что нужно будет следить за каждым своим словом и в следующий раз эмоций не проявлять. Гнев считался слабостью, в цене всегда была хладнокровная жестокость. То, что я проявил в этот раз, можно было интерпретировать по-всякому. Тем не менее, я был настроен бодро. Составные элементы Мультиличности – это, в большинстве своем, сволочи, подвергнутые оцифровке тысячи циклов тому назад, так что они наверняка уже не помнят о существовании эмоций. И мое поведение припишут тактической расчетливости.
Было бы лучше, если бы никто не догадался, что Талаз сделал меня более восприимчивым к воздействию эмоций.
Двуколка добралась до улицы, по которой перемещалась толпа добровольцев из ополчения; они тащили с помощью веревок и подталкивали сзади пятидесятифунтовую картауну, громадную пушку с береговой батареи. Двигались они под удары барабана, в который колотил идущий впереди евнух. Дорота остановила пони, выискивая взглядом боковую улочку, по которой ей можно было бы обойти армию жителей. Йитка указала ей на ответвление, похожее, скорее, на тропку, не утоптанную и узкую, петляющую вдоль портовых складов. До побережья было и вправду недалеко, над крышами домов были видны корабельные мачты; выходит, не все суда уплыли с беженцами.
- Они отступили, - сообщила погруженная в призрачный контакт с одержимыми Папатия. – Они уже захватили достаточное число пленников. Порт атаковать не станут. Сейчас они отступают. У них имеется приказ образовать кольцо вокруг чего-то, что сами они называют творением.
- Выходит, можно и не спешить, - облегченно вздохнула Йитка.
– Совсем даже наоборот, - покачала головой Папатия. – Кольцо включает в себя несколько махалля. Они должны быть очищены от всего, что представляет потенциальную угрозу. Чего-то я не понимаю. Голова начинает трещать от неустанного шума и толкучки образов. Среди них много ужасного, каких-то странных, нечеловеческих восприятий и мыслей. Если ночью это не пройдет, я наверняка сойду с ума.
- Не бойся, дам тебе чего-нибудь снотворного, - успокоила ее Дорота, поворачивая повозку.
Тащащие пушку приближались на удивление быстро, аль-хакима заметила среди них нескольких дервишей и янычар в высоких белых шапках с "рукавом". Громко плакался какой-то муэдзин, другой священник поднимал покрытое надписями из Корана знамя. Похоже было на то, что после волны паники и хаоса народ начал организовываться, и он намеревался уже не только сдержать, но и напасть на врагов.
- Одержимые займут всю восточную часть города, в том числе и те махалли, в которых находится мой приют и дом Дороты, - продолжала Папатия. – Все, кто там сейчас, окажутся в смертельной опасности.
- А что с поляками? Их кто-нибудь предупредил? – поинтересовалась Йитка, думая о красивом гусаре Якубе. Он хотел выкупить ее из неволи, и у него были синие глаза, о которых просто невозможно было забыть. – Они проживают в визирском хане, это в нескольких улицах от кабинета аль-хакимы. Они же совершенно не знают, что им грозит.
- Как-нибудь справятся, среди них много военных, - пожала плечами Дорота. – А может одержимые их всех уже выбили. Разве это важно? Теперь нужно заняться тем, чтобы пробраться по этой тропке. Нам нужно успеть, пока какой-нибудь умник, командующий всем этим сбродом, не подумает, что наша повозка пригодится им для перевозки боеприпасов или раненых, и не реквизирует ее у нас.
- А может, мы еще успеем предупредить поляков? – не уступала Йитка.
- А я должна проверить, что с детьми, забрали ли их мои братья. Если они до сих пор в приюте, им грозит ужасная опасность, - присоединилась к чешке Папатия. – Заворачивай, мы успеем. Судно без тебя и так не уплывет.
- Вот в этом я так уверена не была бы. Капитан, командующий Булькающим Котелком, это хитрый армянин, который поднимет якорь сразу, как только вынюхает для себя выгоду. Кто-нибудь другой может заплатить, и он заберет этого другого за наш счет.
Дорота подогнала лошадку, и повозка покатилась по неровной дорожке. Колесом чиркнула о стенку дома, подскочила на какой-то выбоине, так что пассажирки чуть не свалились, но все же перебралась на соседнюю улицу. Тоже забитую, но здесь было много уже не солдат, а сидевших где попало женщин с детьми и стариков. У большинства беженцев были какие-то мешки с имуществом, тележки перекрывали проезд. Дорота поднялась на козлах грозно подняв бич.
- С дороги! Прочь с дороги! – орала она, щелкая бичом над крупом лошадки, пробиравшейся сквозь неохотно расступающуюся толпу.
Беженцы клубились на улице и в каждом закоулке вплоть до самого берега. Возможно, они рассчитывали на то, что удастся подняться на борт какого-нибудь отходящего судна. Глядя на них, Дорота почувствовала жгучее беспокойство, идущее от нижней части живота. Еще сильнее она испугалась, когда над морем голов увидела порт. Ну да, в нем было полно судов, но не таких, какие она сама ожидала увидеть. Не было ни единой торговой барки с одним парусом, исчезли все стройные кайки, узкие лодки, предназначенные для плавания в Босфоре, которые – обычно – здесь так и роились. Не было видно и рыбацких лодок, а заметные над крышами мачты принадлежали двум корсарским караккам и одной черной галере из Северной Африки. Кроме того, здесь находились четыре судна имперского флота со снежно-белыми парусами и светлыми бортами, с львиными мордами на носах. Словом, не было ни малейшего следа от гражданских судов, в порту стояли только лишь вооруженные корабли, вдобавок их пушки были нацелены на город.
Дорота тяжело опустилась на козлы. Булькающий Котелок вышел в море без нее. Не нужно было даже расспрашивать моряков, что же случилось. Похоже, командующий военным флотом Капудан Паша приказал всем гражданским убираться, а в порт ввел исключительно военные единицы, которые должны будут поддержать пехоту пушками. Капитан-армянин наверняка тут же воспользовался ситуацией, взял на борт имеющих чем заплатить за проезд беженцев и смылся с имуществом аль-хакимы. При этом он захватил не только ее личные вещи, а вместе с ними и ценные бумаги, но еще и сундук с тысячью дукатов, еду для невольниц. Вот так вот, в течение часа она стала банкротом.
- Но ведь осталось еще золото в этом сундуке, - утешила ее Йитка.
- Десять талеров и триста акче. Так, резервы на мелкие расходы, - буркнула под нос прибитая Дорота.
После стольких лет тяжкого труда, отречений и борьбы за выживание ей почти что удалось выйти на прямую и сделаться независимой, богатой женщиной. И вдруг какая-то непонятная катастрофа, вызванная падающей звездой, все у нее отобрала. У нее не было ничего, не было даже куда пойти. Дорота лишь могла заламывать руки, сесть где-нибудь и рыдать. Да, это было самым простым, вот только было не в ее характере. Она передала поводья Йитке и стала горячечно рассуждать, у кого из многочисленных должников и пациентов просить поддержки и опеки. Титул аль-хакимы ей обеспечил ее старый приятель Шейтан Ибрагим Паша, но пожилой военоначальник находился где-то в Европе, готовя очередную войну или же подавляя еще один бунт покоренных империей народов. Тем не менее, хотя ее покровителя в столице не было, наиболее выгодным в данной ситуации было бы укрыться под крыльями армии. Нужно использовать контакты с военными и просить опеки у них.