Он глянул на лежащего оборванца в лохмотьях. Тот выглядел никак не примечательно, не грозно, в особенности, если сравнить с мускулистыми телами двух гвардейцев, которых он так умело подстрелил из примитивного оружия. Даже жаль, что не было времени использовать личность этого воина, чтобы объединить ее с каким-то сознанием из базы Мультиличности. Демиург был способен оценить военное искусство и мужество, даже у презренного противника.
Демиург подошел к двум соседствующим дверям. Итак, за ними находилось его второе "я". Тот самый неудачный разум, объединенный с человеческим стратегом, взбунтовавшийся и проклятый Мультиличностью. При известии, что был выявлен его личностный след, оставленный в инфополе, нашлось много желающих отправиться на охоту. Все офицеры заявили о желании принять участие в поимке и жестоком уничтожении взбунтовавшегося демиурга, называемого Талазом Тайяром. Проблема будила беспокойство, но она же пробуждала в демиурге нечто вроде гордости. Раз он был способен пробуждать уж прямо такую нелюбовь и зависть, а к тому же так долго водил за нос всю армию Мультиличности, он и вправду был силен!
Вот только как он позволил пленить себя людям? Причем, в этой холодной, неприятной пустоши, в каменной башне? Почему он не подчинил их своей воле, располагая столь обширными знаниями и опытом? Демиург должен был проверить все это лично и собственноручно уничтожить свое непокорное "я". Таким образом он не даст ему излишне страдать, не допустит, чтобы бестии, которыми командовал, из чистого злорадства издевались над своим недавним командиром.
Активный панцирь пульсировал, обеспокоенный состоянием своего носителя. Он чувствовал убыток крови и все большую слабость демиурга, но он не был снабжен орудиями, которыми мог бы противодействовать угрозе жизни хозяина. Панцирь даже не был снабжен базовыми приборами для инъекций, с наборами стимуляторов и противоболевых средств. Так что демиург чувствовал лишь тепло, исходящее от движущегося панциря, но не мог рассчитывать на то, что тот облегчит его страдания.
Следовало признать Талазу, что, хотя он и очутился в паршивой ситуации, делал все, что мог. Эта вот дымовая завеса и столкновение храбреца с воинами вторжения было, правда, отчаянной попыткой приостановить неизбежное, но – на самом деле – нежданной и блестящей. Совсем немного, и ему удалось бы убить свое второе, лучшее "я". Кто знает, какие неожиданности он приготовил в камере. Так что нужно держать ушки на макушке.
Демиург облизал кровоточащую рану, только это мало помогло. Разрез и правду серьезно давал о себе знать, кровь лилась сильно. Не обойтись без помощи паукообразных хирургов, хорошо еще, что одного он забрал с собой на охоту. Правда, скорее, с мыслью о возможном поддержании своего второго "я" при жизни до момента оцифровки его памяти, чем ради предоставления помощи раненым, но, так или иначе, а предусмотрительность пригодилась.
- Что ты здесь делаешь, слуга? – демиург в редеющем дыму заметил знакомую фигуру.
Это был Ясмина-Мустафа, который после убийства своего предшественника исполнял должность полевого офицера. В соответствии с приказом, он должен был охранять крепость, чтобы позволить демиургу безопасно расправиться с неудачной копией. Но, вместо того, чтобы заниматься своим делом, он стоял на лестнице и глядел на начальника с сложным для расшифровки выражением лица.
- Пришли сюда несколько моих охранников, - скомандовал демиург. – И вызвыи хирурга, мне нужна помощь.
- Ты ранен, командир? – спросил Мустафа, подходя к котообразному.
Демиург, несмотря на жгучую боль и слабость по причине кровотечения, почувствовал беспокойство. Почему это Мустафа не прислал подкрепления сразу, а только пришел сам? Необходимо прервать тишину в информационном диапазоне и лично вызвать помощь. Верить нельзя уже никому.
Он прищурился, концентрируясь на телепатическом модуле. Перед тем сам приказал прекратить любые контакты, чтобы не встревожить жертву. Теперь нужно было время, чтобы вновь активировать систему. Но, прежде чем успел это сделать, демиург услыхал скрежет стали. Это Ясмина-Мустафа поднял тяжелую гусарскую саблю, которую упустил ободранец. Демиург, скорее, почувствовал, чем понял, что происходит, но было уже поздно. Его офицер находился слишком быстро и двигался слишком быстро, чтобы можно было уклониться. Сабля упала на раненого сверху. Тот вновь заслонился рукой, и клинок опять ее разрубил. Только на этот раз уда был более сильный, и кость, пускай и тверже, чем человеческая, не выдержала. Отрубленная лапа упада к ногам кота, а клинок еще и рассек ему морду. Тот фыркнул, брызгая кровью, но он был ослеплен дымом и заливающей глаза кровью, когда Ясмина-Мустафа ударил еще раз, разрубая череп демиурга.
Полевой офицер буквально завыл от радости, глядя на умирающего у его ног демиурга, еще сотрясаемого конвульсиями. Какое счастье! Он прибыл к командующему, рассчитывая на удовольствие видеть смерть копии демиурга, а вместо этого был вознагражден возможностью уничтожить ненавидимого вождя. Ну да, это сдыхающий теперь кот его сотворил, возможно, он даже должен бы испытывать к нему благодарность, вот только исходящая из Ясмины ненависть была намного сильнее. Опять же, людская часть ее личности, принадлежащая опытному политику и военачальнику, советовала сделать то же самое – воспользоваться случаем и уничтожить демиурга, чтобы занять его место. Ведь этот котик был излишне ласков и неспособен, чтобы командовать вторжением. А вот теперь Ясмина-Мустафа всем им покажет.
Он забрал у застреленного гвардейца плазмомет и направил на двери первого помещения. Ведь уничтожения ожидала еще одна версия демиурга, еще одна копия ненавидимого, безосновательно возвышаемого Мультиличностью кота. Ясмина-Мустафа выстрелил в замок. Разряд вырвал все железо вместе с солидным куском дерева, и новоявленный демиург пинком открыл дымящиеся двери, держа руку на спусковом крючке. Внутри стоял юноша с русыми волосами и лицом, на котором попеременно отражались то страх, то изумление.
Не тот, разочарованно подумал Ясмина-Мустафа и выстрелил, целясь человеку в живот.
Разряд вырвал у несчастного кишки вместе с позвоночником, бросило переломанное наполовину, дымящее и трясущееся в агонии тело под стенку. Новый демиург развернулся на месте, чтобы выпалить в дверь соседней камеры. Он рад был тому, что взглянет сейчас в глаза перепуганному Талазу, но вместо того увидал съежившуюся в углу девушку. Мгновение он стоял с поднятым метателем, переваривая провал. Пожал плечами, после чего вошел в камеру. Внимательно огляделся по сторонам, только никто не мог спрятаться или сбежать через зарешеченное окно.
Новоиспеченный демиург схватил девушку за волосы и поставил ее на ноги. Девонька была красивая и нежная, со светлой, практически белой кожей. Мустафе всегда нравились красивые вещи, он обожал окружать себя излишествами и произведениями искусства. Так почему бы не забрать эту в качестве украшения нового гарема? Часть его личности, взятая от пресмыкающего, предпочла бы вонзить зубы в практически прозрачную кожу на шее девочки, но она поняла сексуальную тягу человеческого носителя и превозмогла жажду убийства.
Ясмина-Мустафа рванул свой небольшой ясырь и подтолкнул Йитку к выходу. Та двинулась послушно, хотя и тряслась от ужаса. Вокруг стоял адский запах серы, смешанный с запахами крови и пота. Девушка простонала от ужаса, увидав трупы, но, подгоняемая рявкающими приказами Мустафы, послушно спустилась по лестнице.
ª ª ª
Семен приподнялся на локтях и сплюнул кровью. Вокруг царила темнота. У гусара болели все кости, к тому же при каждом вдохе у него кололо в боку. Тем не менее, он собрался с силами и с трудом поднялся на ноги. Весь пол был залит кровью, но тела котов исчезли. Остался лишь безголовый труп Кшиштофа. Выломанные двери камер лениво догорали, давая немного света. За одной из них поручик нашел чудовищно искалеченные останки Якуба. От Йитки не было и следа.