— Не дыми так сильно.
— А? Прости, задумался. Я и забыл, что ты не переносишь табака.
В дверь вдруг стукнули одним коротким и отчётливым ударом.
— Наверное Бликса, — Рудольф поднялся и двинулся к двери. — Что-то рано он сегодня. Хотя, постой, я же не закрывал засов… Эй, кто там?
Ответа не было. Телли и Рудольф переглянулись.
— Не открывай!
— Телли, не дури, — старьёвщик отворил дверь и выглянул на улицу. — Хм, никого… Я же говорю, что дверь не заперта, и если бы кто-то захотел напасть… Хм… Хм… А это что?
В двери, приколотый ножом, торчал кусок пергамента — старый, пожелтевший, с обгорелыми краями и какой-то надписью на нём. Рудольф сорвал его, пробежал глазами текст и нахмурился.
— Что это? — вскинулся Телли.
— Ничего, — помедлив, сказал Рудольф, подошёл к камину и бросил пергамент в огонь. — Безобразит кто-то, вот и всё. Не бери в голову.
Тил молча смотрел, как огонь пожирает корявые неровные строчки, и в который раз пожалел, что не умеет читать. Вспомнился нож в двери, толпа на улице и распалённый парень с факелом. Рудольф что-то скрывал от него — с такими вещами не шутят.
Телли ничего не сказал, но про себя решил сегодня быть настороже.
Лудильщик так и не пришёл.
Проснулся Телли, услыхав, как тихо хлопнула закрывшаяся дверь. Приподнял голову, прислушался и осторожно стал выпутываться из одеяла. Проклятый тюфяк оглушительно зашуршал. Ругаясь про себя, Тил подхватил стоящие в ногах башмаки, прокрался между полок к выходу из комнаты и, приоткрыв дверь, выглянул наружу. Комната внизу была пуста. В неверном свете тлеющих каминных угольков виднелась мебель, развороченная стойка и укрытый одеялом Рик. По углам метались тени. Внезапно послышались шаги, затем заскрипела лестница. «Рудольф!» — мелькнула мысль.
Он не ошибся — это в самом деле был Рудольф. Затаив дыханье, Телли пронаблюдал, как старьёвщик спустился вниз и остановился у камина. Потрогал зачем-то фигурки на доске, поскрёб небритый подбородок. Посмотрел на спящего дракончика, помедлил и подбросил дров в огонь (камин теперь топили круглосуточно). На левом виске старика темнела ссадина от камня. Был он сейчас одет для улицы — тёплый стёганый кафтан и суконная шапка с ушами. В руках его был нож, тот самый, что торчал в дверях. На краткий миг Телли испугался, подумав что Рудольф решил прирезать спящего дракончика, но вместо этого старьёвщик спрятал нож в рукав, минуту-другую повозился с дверным засовом и вышел, осторожно притворив за собою дверь. Установленный каким-то хитрым способом, засов с коротким лязгом лёг на место, и воцарилась тишина.
Телли сунул ноги в башмаки и торопливо сбежал вниз по лестнице. Приподнял одеяло — дракончик спал, упрятав голову под левое крыло, бока его судорожно вздымались и опадали. Удостоверившись, что с Риком всё в порядке, Тил сорвал с гвоздя кожух, набросил его на плечи, помедлил, затем схватил посох и выбежал вслед за Рудольфом в темноту холодной октябрьской ночи.
Была луна. На мелких лужах намерзал ледок. Среди развалин завывал осенний ветер, пустой фонарь под аркой жалобно скрипел. На улице Синей Сойки было тихо и безлюдно. Ёжась от холода, Телли поразмыслил и решил, что вряд ли старик пошёл к замурованной башне, и потому без промедления направился в другую сторону — к центру города.
Для своих лет Рудольф шагал удивительно резво — Телли уж было подумал, что ошибся в своих рассуждениях, но через два квартала впереди замаячила сутулая спина старика. Рудольф шёл быстро, не оглядываясь, и Телли приходилось прилагать немалые усилия, чтоб вновь не перейти на бег — тогда старьёвщик бы наверняка его услышал. Временами Телли и самому мерещились позади какие-то шаги, в переулках ворочались тени, он замирал, оглядывался, втягивая в плечи голову и нервно стискивая посох, но всякий раз всё было тихо. Фонари теперь всё больше попадались целые и горящие. Временами с соседних улиц доносилось позвякивание амуниции и мерный топот башмаков городской стражи. Рудольф, как правило, пережидал их где-то в подворотнях, Телли следовал его примеру. Так они миновали рынок, площадь у собора, коптильню и постоялый двор «У камня». Часы на башне пробили три, а они всё шли и шли, пока не добрались наконец до тёмного трёхэтажного дома, ничем не выделяющегося из череды других таких же. Здесь Рудольф постучался и, когда дверь отворилась, скрылся внутри.
Телли огляделся и обнаружил, что находится почти у самой башни Толстухи Берты, в квартале, известном всему городу как Блошиная канава.
— Так-так, — пробормотал он, стуча от холода зубами и пряча в рукавах замёрзшие ладони. — Интересно получается… Какого лешего ему здесь понадобилось?