Сколько их будет? Какими они будут? Чем закончатся и куда приведут молодых драконов? Никто не мог знать доподлинно. Но Трефалкир не переживал за неизвестность: он готовил чад как мог, чтобы те умели постоять за себя, были готовы встречать каждый новый день. Старший и младший сыновья уже практически освоили базовую магию стихий, а Фангрэнэ продвигался быстрее и глубже, делая это осторожно и основательней благодаря уму и наблюдательности, унаследованными именно от отца. Без сомнений, кислотный драконыш сумеет правильно познать все изыски чародейства, не теряя важных границ. И даже прорезание крыльев было лишь очередным этапом для преодоления.
— Увидите, когда встретите людей, и сами скажите, насколько забавные их ноги и руки, — земляной дракон положил голову на передние лапы, с теплотой оглядывая всю свою семью.
— Но будьте осторожны, — наставительно предупредила Азайлас, боявшаяся за чад больше своего возлюбленного, — они хитры и коварны. Всегда будьте настороже, когда они рядом.
Возможно, дело было в памяти последней войны, от которой драконы ещё отходили. А может, причина была в том, что часть высидки и первые полтора года жизни она провела далеко от них. Поэтому голос инстинкта велел опекать. Хотя едва ли это остановило сыновей от того, чтобы разлететься, когда им исполниться шесть лет. Таков закон природы, и некогда беззащитные детёныши должны сами направлять свою жизнь и заводить уже своё потомство.
— Их просто так… есть нельзя, — процитировал слова старших Бэйлфар, — у них почти нет… мяса.
На последнем слове он вновь отхаркнул пламя. На этот раз больше и с гулом, окончательно разбудившим Сардоласа. Тёмно-фиолетовый драконыш резко моргнул, глаза прояснились, зрачки сузились, реагируя на свет. Стараясь не двигаться, он скосил их в сторону говоривших.
— Боль становится сильнее? — осведомился Трефалкир и кивнул в сторону торчащих жёлто-белых странных косточек, они выглядели как неправильные рога.
— Да-а-а, — низко протянул старший сын, — надо свежей дичи, пока я могу есть. Пить охота. О чём вы говорили?
— Тогда я схожу поохочусь, — Азайлас встала и отряхнулась, подняла и выпрямила шею, направилась прочь.
— А я расскажу про, — но тут алый детёныш выгнулся и сдавленно заворчал от судорог.
Фангрэнэ выдохнул и сам кратко начал излагать то, что старший брат пропустил. Трефалкир же слушал лесную тишину, голоса, отражавшиеся от каменных стен пещеры, сам иногда вставлял пару слов и чувствовал себя, несмотря на некую усталость, счастливым. Осень только начиналась, впереди зима, а там к началу весны самая сложная часть будет позади.
Комментарий к 54. Милость природы.
Если в прошлой главе можно отслеживать приход и наступление новой эпохи в целом, то здесь задача иная. В последние главы после истории прошло вложено много. И перво наперво потому, что оно всё венчает всё предыдущее и продолжает всё новое. Это в своём роде и есть милость природы.
Надеюсь, что этот рывок во времени воспринимается нормально. Это положено истории. Идёт в отголоске с началом работы. Немного сомневался над началом главы над перечислением животных, но мне показалось, что это как-то придаст чего-то такого. Можно порассуждать над очень многим)))) Но это можно сделать с вами в комментариях XD
Что-то я здесь оставил на разгадку некой тайны)) Она идёт бонусом к повествованию. Щепотка лора, биологии и роста драконышей. С чего начинали: драконоведения, тем и заканчиваем. Эх, дети растут, и мы знаем, что за этим должно последовать.
Семеро ждущих, рада, что вы всё ещё здесь. Большое вам спасибо!) Каюсь, главы выходят чуть реже, но увы — у меня есть ряд дел, да и у вас, читатели, как мне кажется, тоже. Ну и малая активность, а вложено усилий много. Это было очень непросто. Даже тяжело завершать все сюжетные нити. По сути)))для меня прощание с историей уже началось, ведь я знаю, что будет дальше, и мне нужно было на конец и опираться. И это очень нелегко, но я очень постараюсь так, чтобы конец был правильным, не оставляющим неприятного “послевкусия”.
55. Просторы
Целое семейство драконов расположились на отвесной скале, с которой открывался захватывающий вид на долину. Когда-то очень давно здесь протекал бурный поток, меняя ландшафт этой земли. Теперь же прорытую водой низину, уходящую вдаль и незаметно сужающуюся, затоплял собой лес. Его изумрудное полотно сверху выглядело совсем как диковинная озёрная гладь со своими проблесками волн. Кроны покачивались от ветра будто дышали, отчего листья на какие-то мгновения одновременно приподнимались, демонстрируя более светлую, изнаночную сторону, обычно скрытую от лучей солнца. Со всем этим отчётливо слышался шелест, с которым воздух скользил в ветвях. Звук то сливался в какой-то слабый, невнятный шум, то набирал силу, перерастая в гул и вой. Но независимо от того, как он звучал, ветер приносил будоражащее и всеобъемлющее чувство свободы. И хоть драконыши ещё не отведали полёта, но это ощущение накрыло их целиком с того самого момента, когда родители только привели их на вершину каменного уступа, чтобы те начинали привыкать к такой высоте. Оттуда было видно, как по зелёной целине то и дело проползали тени от облаков, казавшихся невероятно близкими и большими. Это уже была территория птиц и прочих крылатых созданий. И над всем этим раскинулась манящая синева безграничного неба. Троим подросткам не терпелось поскорее коснуться её. Год мучительного прорезания и раскрывания крыльев, ещё десять месяцев привыкания к ним, на протяжении которых они учились ими управлять, тренируя и развивая мышцы. Теперь последние несколько месяцев превратились в томительное, наполненное такими прогулками к возвышенностям, обрывам и скалам, ожидание того дня, когда им разрешат взлететь. К новому грузу на спинах детёныши уже привыкли. Казалось невероятным, что когда-то этой тяжести не было и что когда-то она давила на кости и лапы, мешала ходить, играть, охотиться. Как-то раз драконыши чуть ли не сломали друг другу несущие плечевые кости во время шутливой борьбы. Теперь крылья воспринимались естественно и неотъемлемо, как хвост и лапы. Прочие перемены тела воспринимались как-то проще. Фангрэнэ и Бэйлфар ещё чуть прибавили в росте, в то время как Сардолас сравнялся с матерью, грозя вырасти очень большим драконом. У всех троих шкура начала потихоньку грубеть, окрас стал из детского плавно сменяться на взрослый, предвещая скорое наступление половой зрелости. У кислотного драконыша цвет уже почти сформировался раньше всех. Туловище и даже когти сделались болотно-зелёным, лишь на пояснице и лопатках остались зелёно-голубые ореолы. На верхней же стороне крыльев преобладал такой же оттенок, только по кайме сменяясь на жёлто-зелёный. Внутренняя сторона лап и хвоста была кислотно-голубой, в то время как внешняя сторона повторяла болотистый цвет тела. На пальцах встречались голубые пятна, как и на выросших, чуть волнистых рогах, венчающих голову. Их было шесть: четыре у черепа, а два у угла нижней челюсти. На носу и щеках прибавилось складок, и два нижних, массивных клыка утопали в них, когда Фангрэнэ держал пасть закрытой. Его подбородок продолжал выступать вперёд верхней челюсти, но теперь это смотрелось не так странно и чудно. А вот изменения у Бэйлфара лишь подчеркнули эту недоразвитость. Морда смотрелась так, как будто кто-то её откусил наполовину, оставив одну челюсть нетронутой. Зато у огненного драконыша окрас, распространившись и на новую пару конечностей, остался почти таким же. За исключением чёрно-алой полосы вдоль хребта, да такого же цвета пластин на лбу и редких переливов на теле. У него отросло четыре жёлто-оранжевых, винтовых рога: два от лба, два от скул. На подбородке виднелся чёрный загнутый костяной нарост. Когти и зубы были всё ещё ослепительно белыми. Зато у Сардоласа когти будто позолотились, а клыки посеребрились. Морда вытянулась, верхние клыки опасно выпирали, доставая до нижней челюсти. У него на подбородке тоже вырос нарост, только прямой и фиолетовый. На голове же обошлось без рогов. Впрочем, у него имелась мембрана у затылка. Не такая широкая и большая как у отца — узкая и длинная. Рельеф надбровных дуг, лба, щёк чем-то повторял морду матери. Грузность и неуклюжесть превратилась в массивность и мощь. Штормовой драконыш был сильным. Тело приобрело в основном серо-чёрный окрас с фиолетовым отливом. На плечах, бёдрах и кистях, однако, остались и фиолетовые подпалины.