— Всё нормально? — обратился он к зелёному дракону.
Тот молча кивнул, закрывая один глаз лапой, словно хотел его вдавить в череп: голова начинала откровенно побаливать от таких частых манипуляций с сознанием. Всё же, такое колдовство не безвредно, и он давно не занимался им в таком ключе. Да, ни одного заклинания он не забыл, не забыл как и творить такое волшебство. Но и случай сегодня необычный, всё нужно было сделать осторожно и без вреда. Самка же валялась на земле какое-то время, моргая и приходя в себя. Затем она широко распахнула глаза и попыталась вскочить на лапы. Сразу сделать это ей не удалось, лапы сами собой подкосились, и создание нелепо шлёпнулось на разбитую каменную плитку. Нивервир шагнул вперёд, бросив Трефалкиру:
— Ты хорошо справился, отдохни, пока. Дальше займусь я.
Он подошёл к распластавшейся драконице. Та, завидев что к ней приблизились, подскочила и попятилась. Но затем остановилась, очевидно вспомнив то, что произошло в её голове. Нивервир дал ей некоторое время, чтобы она убедилась в реальности происходящего, а может, чтобы она подумала над тем, что же именно сейчас происходит. Пернатый дракон горделиво возвышался над ней, не сводя немигающего взора. И что-то в этом взгляде интуитивно заставило химеру склонить голову и прижаться телом к земле, в самом древнем жесте подчинения.
Она буквально кожей чувствовала его превосходство и над ней, и над зелёным драконом, который всё не убирал кисти с глаза. Интуитивно поняла, что он король, хотя, скорее, ей подсказала её кровь, которую сейчас не глушил рёв огня. Взгляд пернатого дракона не изменился, но про себя он отметил её поведение и готовность подчиниться.
— Встань.
Драконица озадаченно на него посмотрела, стараясь распознать по интонации смысл слова. Неуверенно начала подниматься, тщательно наблюдая за любыми изменениями на морде дракона. Не увидев недовольства, она решила, что всё делает правильно. Нивервир оглядел самку, уже подростка, принявшую сидячее положение, и вопросительно смотрящую на него. Он провёл хвостом и коснулся кончиком её алых перьев на крыле.
— Огонь.
Рукотворная драконица с широко раскрытыми жёлто-зелёными глазами посмотрела на то место, где её касался хвост взрослого дракона. Она нахмурилась, силясь распознать, что он имеет ввиду. Трефалкир наблюдал за всем этим, боль начала проходить, вмешиваться он пока не собирался. Всё и так шло неплохо. И тут гибрид удивил их обоих.
— Ог-онь, — выхрипела она.
Неровно, но она пыталась повторить, очевидно решив, что этого от неё хотят сейчас. Нивервир переглянулся с Трефалкиром, это был, наверное, хороший признак. Слово, конечно, прозвучало не совсем нормально, но всё же оно было сказано. Возможно, самке было тяжело говорить из-за строения горла, а может, просто с непривычки. Оперённый самец выдохнул небольшой сгусток пламени, демонстрируя, что такое огонь. Драконица вглядывалась в пламя, совсем не такое как у неё, но она поняла значения слова. Потому что чуть повела своими крыльями, пытаясь их зажечь, но сил хватило лишь на слабое тление. Король кивнул, стараясь показать, что действия самки более или менее правильные. Никакой двузначности в жестах, и никаких плохих интонаций в голосе — всё это может сейчас лишь напугать или ввести в ступор. Чем быстрее самка распознает базовые знаки для общения, тем будет лучше. Думал сейчас Нивервир над тем, как привести её в Долину, где адаптация пройдёт, как он надеялся, быстрее. Думал он и над последствиями, которые лягут на него очередным грузом ответственности. Многим, вероятно, не понравится сам факт существования гибридного дракона, кто-то будет её боятся, кто-то будет ненавидеть. И, скорее всего, его решения лидера будут поставлены под большой вопрос, и, скорее всего, именно Зотарес. Отличие от прошедшего собрания будет в том, что многие поддержат её, а не его. Мысль об этом уже заранее раздражала юного короля: ему хотелось и поскорее покончить с этим вопросом, и чтобы всё прошло без проблем, чего, разумеется, не будет. Он на мгновение прикрыл бездонные глаза, затем открыл, взяв себя в лапы.
Настороженная драконица всё так же сидела перед ними, вглядываясь в их жесты, пытаясь распознать эмоции в глазах, пытаясь понять их намерения. Она по-прежнему опасалась их, только вот впервые за всё время зародилось смутное осознание, что есть нечто большее, чем её привычная жизнь. И она ощущала свою принадлежность к этому иному.