— Не волнуйся, папа, я пригляжу за ними.
Трефалкир улыбался, тёр носом каждого из сыновей и уходил на обход границы с последующей охотой. Драконятам будет требоваться много мяса, потому что скоро им будет второй год, и они начнут расти быстрее. В идеале, в возрасте шести лет дракон уже может выжить без опеки родителей. И их отец надеялся, что до наступления сего момента его угодий хватит, чтобы прокормить всех четверых. Сыновья длиной тела уже были практически с его предплечье, включая кисть. Старший, судя по всему, не собирался сдавать позиции самого большого, по длине он доставал едва ли не до локтя, что заметно превышало норму. У всех троих были ещё по-детски короткие и пухлые хвостики, наросты и рога только обозначились, а кости крыльев едва начали проступать и очерчиваться под кожей вдоль хребтов. И, честно говоря, Трефалкир чуть тревожился, когда дети пытались лазать по деревьям, так как иногда залезали они достаточно высоко, чтобы при падении повредить кости. Дракон не снимал их с веток, всегда говоря им, что они должны учиться сами справляться со своими неприятностями. Самец же всегда был готов поймать их или снять в любой момент, но считал, что они должны быть самостоятельными. И сыновья учились этому как могли, потому что не знали ничего другого. Иногда они просили своего отца рассказывать разные истории. Всё же, им бывало скучно, когда их не отпускали исследовать чащу высоких деревьев, да и бессознательно они чувствовали тоску по матери, которую ни разу не видели. Тогда Трефалкир садился на пол пещеры и рассказывал легенды, какие помнил, иногда сопровождая рассказ картинками, волшебно сотканными из света. Дети, сидевшие перед ним, слушали, приоткрывая свои пасти от изумления, про древних птиц фениксов, про одного могучего морского дракона, который в одиночку отчистил моря от древних, опасных тварей, про древних королей, что летали сквозь звёзды, про одного огненного дракона, который бросил вызов вулкану. Рассказывать было о чём, и Трефалкир старался поведать им не только историю, но и сведения о мире. Единственное, о чём он старался не говорить, так это о северных горах. Пару раз в неделю детеныши просили отца пойти поплавать, и Трефалкир отводил их реке. Та ему была по брюхо, но для детей самое то. Дракон ложился на дно полукругом, образуя таким образом запруду, и Сардлоас на пару с Фангрэне с разбегу плюхались в воду, заставляя гладь колебаться и блестеть на свету. Красный драконыш всегда нерешительно стоял на берегу, переминаясь крохотными лапками. Отец с пониманием смотрел на младшего сына, огонь в нём более чем естественным образом противился воде. Но Сардолас весело выкрикивал, выныривая:
— Давай Бэйлфар, трусишка, ведь мы же рядом!
И драконыш сначала медленно заходил в воду, а потом спустя минут десять уже весело играл, нырял, исследовал с Фангрэне речное дно. Средний сын не был разговорчив, но он был очень наблюдательным. Ему нравилось зарываться в песок и из засады выпрыгивать на братьев, которые смеясь плескались. Все трое внимательно слушали, когда отец пояснял им, как закручивается вода, как потоки работают, как двигаются. Так он объяснял им основу магии на примере этой стихии. Как-то Бэйлфар сказал застенчиво:
— Я хочу, чтобы ты тоже мог повеселиться и поплавать с нами, это река слишком тесная для тебя.
И тогда Трефалкир, смеясь пообещал, что когда-нибудь сводит их к реке настолько большой и глубокой, что её противоположного берега не видно даже с середины русла. Иногда они залезали отцу на голову и спрыгивали в воду, а порой взрослый самец точным ударом тёмно-зелёного хвоста оглушал рыбу и закидывал её в запруду к детям. И те пытались на неё охотиться, правда без особого успеха. Рыбёшка либо всегда уплывала от них, либо выматывала настолько, что те были не в состоянии продолжать эту охоту. Потом драконыши выходили из воды и высыхали на милостивых лучах солнца. Вчетвером они шли домой, мерное течение такой жизни успокаивало.
Причина, по которой Азайлас и Трефалкир решили поселиться в этом тихом месте, была, пожалуй, не только в том, что рядом с Долиной им места не нашлось. Густой и древний лес дарил покой и уединение: редко встречались сородичи, и почти не было людей, лишь очень редкие путники, которые с почтением относились к окружающей природе. Земляной дракон не любил людей, но не считал, что их можно убивать просто так и без повода, как делало в последнее время большинство родичей. Здесь можно было создать жизнь, а не забирать её. К тому же, была приятна и гуща листвы, которая тенями окутывала землю, да и детям здесь нравилось: ничто не мешало их спокойному и правильному развитию. Трефалкир продолжал лежать на камне, нагретым солнцем, и одним глазом следить за игрой чад. Они снова пытались залезть по веткам как можно выше. Всё шло своим чередом, как вдруг дракон ощутил чьё-то стремительное приближение. Он встал, принюхался, водя мордой по ветру. Что-то или кто-то быстро приближался к ним. Он строго обратился к детям: