И мылся незнакомец (я могла определить это только по одному внешнему виду) гораздо чаще, чем кисломордая колючка или Бьерн, вытирающий нос рукавом. Вот и сейчас драконьер щеголял мокрыми волосами, свежей рубашкой и начищенными сапогами, ни следа грязи или засаленности на одежде.
- Кем бы он ни был раньше, сейчас - даррийский щенок, всего лишь раб и ценность его невелика.
- Вы не смотрите, что он тощий, - встрял ловчий. - Зато шустрый и расторопный, где надо поможет, на кухне, в любом деле или хозяйстве. Оружие до блеска почистит, сапоги, одежду... - под моим фраппированным взглядом торговался ушлый слуга Мак Мах.
- Сапоги мне женщины чистят, - отрезал фарриец. - А он сам ответить может? Язык во рту есть? С драконами обращаться можешь? - уже ко мне обратился грозный драконьер.
- Чего? - вякнула я.
- Чистить, кормить-поить, дерьмо убирать?
- Фу! - отреагировала я.
- Ясно, - отрезал черноволосый. - Оруженосец, ко мне! Принеси панцирь, а этого, - драконьер кивнул головой на гиганта, - в расход, чтобы под ногами не путался. Он последний из шайки Вульфа. Шкуроверт, я так понимаю? - Мужчина презрительно посмотрел на Бьерна. Великан только извиняюще улыбнулся, подтверждая, что фарриец прав.
Всем все было понятно, только я не врубалась в суть, сидела на земле и хлопала глазами.
- Храмовник! Организуй! Противно руки пачкать.
- Будет исполнено! - Сильно не понравившийся мне колючка стоял, засунув руки в рукава балахона. Его рожа и до этого была противной, а теперь вовсе стала отвратительна: глаза загорелись неистовым огнем фанатизма. А когда он заговорил, я поняла, что он и вовсе двинутый на почве религии. - Не будет ереси в нашей земле! Вы, смешавшие кровь со зверьми, - костер будет вам наградой за безбожие! Сила должна принадлежать только лордам - всадникам драконов, истинным повелителям. В новом мире нет места созданиям дьявола: дриадам, ведьмам, колдунам и перевертышам.
♚ 2.4
Запоздало до меня дошло, что хламида на дрище - это подобие сутаны, а сам он, по-видимому, истощен постом и верой. Отсюда нездоровый цвет кожи и выражение лица, как будто служитель религии съел лимон, запивая его уксусом.
- А что со смазливым сопляком? - спросил кисломордый храмовник. - Может, его на юг, продать, ну - в качестве мальчика для согревания постели?
- Много возни, прибыли грош, я не буду поднимать на крыло дракона ради одного сопляка. К тому же мы не занимаемся работорговлей. Или они, - драконий всадник кивнул головой на крестьян, те вздрогнули и пали ниц, - становятся под наши знамена и честно трудятся, или лягут в землю.
Развернувшись, фарриец пошел прочь, а к нам уже вели пыхающего огнем дракона.
Бьерн рванулся в своих путах.
- Право жизни! - заревел он. Веревки, оплетающие гиганта, трещали, грозя лопнуть. Воины шарахнулись от мужчины врассыпную. - Право!
- Правом жизни пользуются только язычники! - отрезал служитель церкви. - Для вас, неверных, есть только очищающий душу драконий огонь!
- Пощадите хотя бы мальчишку! - орал гигант Мак Мах. - Если выиграет, возьмите его к себе в оруженосцы! У каждого мужчины есть право последней битвы!
- А что, даррийский выродок уже успел стать мужчиной? - оборачиваясь к Мак Маху, насмешливо спросил черноволосый фарриец. - Хочет спасти свою жизнь, защитив мечом? Пусть покажет, чего стоит.
Воины захохотали, грозные и грязные, в драконьей копоти и не стиранной, пропахшей крепким мужским потом одежде. Сальные волосы мужчин собраны в косицы и перевязаны лоскутами кожи, чтобы убрать от лица, а рожи одна страшнее другой. Тела и лица в татуировках, покрытые сеткой ожогов и шрамов. Вот среди этого пахнущего драконьим навозом розария я - такая цветочек-василечек - тощая, безбородая и низкорослая.
- Нет, я сражусь за него! - взревел Бьерн. Несколько веревок на груди великана все-таки лопнули.
- Если хочет жить, пусть сам найдет способ избежать драконьего огня! - выкрикнул фарриец, снимая с перевязи меч. - Вставай, щенок! Бери клинок и покажи, какой из тебя мужчина! - При последней фразе я чуть не лишилась чувств, а тут еще острая железяка шлепнулась передо мной, порядком напугав.
Меня подняли, поставили на ноги и сунули в руки меч. Острие тяжелого клинка тут же упало носом в пыль.