— Так взрослый ведь человек! — хмыкнул Каборга с досадой. — Четыреста лет на свете живет. Книг вон сколько перечитал. У него их там такой шкафище — страшно смотреть просто. А книги всё про войну, или про землетрясение, или про какую-нибудь еще напасть. Мог бы подумать: вдруг и у нас такое случится? Или он считает, что нас землетрясения не касаются? Раз уж нам выпало счастье с ним жить? У нас ведь горы недалеко. А в горах бывают землетрясения. В книгах про это много.
Они стояли на краю площадки, и мерцание свечки глохло во мраке. Снизу тянуло холодом.
— Интересно, зачем тут такая дыра? — прошептала девочка, оглядывая ступеньки и стены. — Может быть, чтобы маги к себе наверх взлетали? Напрямик, чтобы не таскаться по лестницам.
— Что-то я не видел, чтобы наш хоть разок бы подпрыгнул, — хмыкнул Каборга. — Идем?
— Да! Только тихонько, по стеночке... Я не умею летать, знаешь!
— Я тоже не умею. Хотя пробовал...
— И как?
— Больно.
Каборга взял девочку за плечо, аккуратно отодвинул от ужасной пропасти, и они стали медленно подниматься, цепляясь руками за камень стены.
— Холодно как! — девочка зябко куталась в шерстяную накидку.
— Не лето на дворе, — Каборга выдохнул клуб в мерцание свечки. — Когда я тебя буду красть, оденешься потеплее.
— Ага! Только книжки мои возьмем, ладно? У тебя в Замке есть свежие чернила? А то я свои почти совсем разбавила.
— Есть. Дам тебе целую бутылку. Я у нашего стянул, в прошлом году, когда он меня на четыреста лет приглашал.
— Брр, я замерзла!
— Я тоже. У меня нос ледяной, и уши. Только потрогай!
Они остановились, и девочка потрогала у Каборги нос и уши. Потом Каборга потрогал нос, уши и щеки у девочки, и они пошли дальше. Наконец добрались до верхней площадки, откуда вели три хода.
— Вот это на улицу, на самый в-верх, — девочка дрожала от холода. — Это не знаю куда... А это к Шаре!
— Инт-тересно... — у Каборги зуб на зуб не попадал. — Есть ли т-тут какое-нибудь запретительное з-заклятье?
— Н-не знаю, — девочка куталась в шерстяную накидку. — Я сюда через д-другую лесенку попадала, которая в стене проб-би-бита...
— А мне н-наплевать, мы замерзнем...
Каборга нажал на ручку. Дверь отворилась. Они прошли тамбур, открыли еще одну дверь и очутились в большой комнате, стены которой терялись во мраке. В комнате было тепло, и ребята быстро согрелись. Девочка подошла к стене, вдоль которой стояли шкафы с книгами, футлярами и стеклянными банками.
— Вот! — она протянула руку. — Видишь? На каждой склянке по ярлыку! Как в аптеке!
— В аптеке? Это что такое?
— Не знаю... Про аптеку у меня книжка есть. Я так поняла, в аптеке все аккуратно и по порядку. Ведь смотри, как у него все аккуратно!
— Знаешь, маги — они все-таки молодцы... Щепетильный народ.
— Ага, — кивнула девочка, с опаской и любопытством разглядывая ряды склянок. — Представь, что́ будет, если не подписывать все это хозяйство?
— Еще бы, — кивнул Каборга. — Если перепутать крысиные хвостики со стрекозиными рыльцами?
— Перестань! Страшно.
— Все не то... — Каборга внимательно изучал ярлыки. — Фу, какая гадость! Посмотри только.
— «Головы тараканьи, сушеные, молотые, настойка. На растворе мышиной мочи, тридцатисеми-про-цент-ной, выдержка четыреста пятьдесят лет», — прочитала девочка. — Тьфу! Зачем ты заставил меня это читать?
— Ну как... — Каборга смутился. — Это ведь волшебные средства. Не сердись.
— Я не сержусь, — улыбнулась девочка. — Я понимаю — наука, не просто так. Представь, сколько гадости им приходится перебрать, пока найдут что-нибудь.
— Это и бесит! — Каборга стукнул ладонью в деревянную стойку. — Нет чтобы сесть и подумать, а потом сразу сделать как нужно! Нет, надо пятьсот тысяч раз потыкаться, перевести кучу добра, истратить полжизни на крысиные хвостики... А потом заявить, что все это ерунда, и что смысл, оказывается, в каком-то там чистом знании!
— В чистом знании? — удивилась девочка. — А что, бывает грязное? Когда чистое уже испачкается то есть?
— Хм, — Каборга задумался. — Интересный вопрос. Знание, наверно, само по себе. Откуда его ни добывай, из хорошего или плохого... В этом его и польза, и смысл. А вообще, между нами, знание — странная штука. Вот возьми нашего. Он тоже всю жизнь провозился с этой вот дрянью...
Каборга переставил склянку со скрюченным насекомым в желто-зеленой жидкости.
— Сидеть день и ночь напролет, мешать одну мерзость с другой... Нет чтобы выйти на свежий воздух, посмотреть на солнышко, в небо! Видела, какое замечательное небо сегодня было? Как паутинки сверкали? Вот это я понимаю!
— А как из окна на закате! — воскликнула девочка. — Сзади солнце уже закатилось, впереди на востоке небо синющее, такое чистое и глубокое! И уже горит эта звездочка, а воздух — холодный и свежий, сладкий-пресладкий! И все так спокойно и тихо — долина, речка под небом, лес под горами — там, далеко! Так здорово! И никаких тебе крысиных хвостиков.
— Как знать, вообще-то, — Каборга грустно вздохнул. — Ведь крысиные хвостики, — он махнул рукой в неопределенную сторону, — часть всего этого.
— Да, но только когда они на крысах!
— Это сложный вопрос, — Каборга продолжил исследовать склянки. — Вот маги пусть его и решают. А у нас тут война на носу. Сейчас мы найдем склянку с Волшебной силой и стащим. А потом ты возьмешь свои книги — стихи не забудь! — я тебя украду, и мы поедем ко мне. Так, здесь Волшебной силы нет. Вот следующий шка... Вот она! Нашел!
Каборга торжественно предъявил девочке бутылку с красивой темно-бордовой жидкостью. Девочка осторожно взяла Волшебную силу и стала смотреть на свет.
— Какая красивая! Какой цвет глубокий! И как здорово булькает!
— Знаешь... — Каборга разглядывал Волшебную силу. — Может, стоит повозиться даже с крысиными хвостиками... Если в конце получается такая Волшебная сила? Смотри, какая красивая!
— Ну да. А мы ее, видишь, сейчас украдем как раз... «Сила Волшебная, дистиллированная, выдержка пять тысяч четыреста лет», — прочитала девочка. — Ух ты! А здорово ее держать в руках, правда?
— Я только боюсь, — Каборга осторожно забрал бутылку, — что мы стащим эту Волшебную силу, а у него где-нибудь еще про запас, в тайнике. Мы ведь не сможем тут все перерыть.
— Вряд ли, — девочка покачала головой. — Волшебная сила одна. Иначе какой в ней смысл?
— Ну-у... — замялся Каборга. — Ведь из этой бутылки можно отлить в другую?
— Нет, — возразила девочка твердо. — Отлить можно что хочешь, только не Волшебную силу.
— А давай отхлебнем по глоточку? Вдруг мы тогда сможем летать?
Девочка задумалась, разглядывая бутылку.
— Лучше не надо, — сказала она наконец. — Мы же ничего про нее не знаем. Как она действует на обычных людей? Но хочется... Если как-нибудь осторожно... Если только разбавить?
— Нет, тогда уж лучше просто отлить. Зачем портить хорошую вещь... Нам пора, — Каборга взял девочку за руку. — Уже поздно, а у меня там головорезы ждут.
— Ты меня сейчас будешь красть? — воскликнула девочка радостно.
— Конечно! Обещал ведь.
Они вышли из комнаты к лестнице. Каборга, бережно прижимая к груди бутылку с Волшебной силой, начал быстро спускаться.
— Твои головорезы — они тебя защищают? — девочка торопилась вслед.
— Конечно.
— Они у тебя хорошие!
— Только несчастные.
— Почему? — девочка на секунду остановилась. — Почему же хорошие — и несчастные?
— Ну, ты ведь тоже хорошая — и несчастная. Гребешка даже нет. Они так ужасно хотят кого-нибудь зарубить, или проткнуть пикой, с самого детства. Но жизнь у нас сплошная скука, ничего интересного. Вот, — объяснял Каборга, шлепая по ступенькам, — пришло от Шары письмо. Видела бы ты, как они обрадовались. Еще бы! Нам объявили войну, и теперь, наконец, можно кого-нибудь порезать в куски, истыкать в решето или, на худой конец, отрубить голову. Так нет же! Мы с тобой украли Волшебную силу, и войны, похоже, не будет. Опять мои Тукка и Тургубадук будут ныть и скучать. В общем, не вовремя они родились.