— Еще бы, — мрачно усмехнулся Лепа. — Тем более не каждый день ходишь на Остров к Дракону.
— К Дракону! — воскликнула Мита. — А говорят — он выдумка! Но ведь он настоящий!
— Он-то настоящий, — проворчал Шеда. — Только что с того? Возьмем золото — и сразу домой.
— Ты, если хочешь, домой. А я у него погощу! Чай будем пить. Когда я еще попаду в гости к Дракону? Представь, если у нас что-нибудь не получится? Опять буду сидеть в замке, как кролик в коробке?
— Посидишь. Мы уплывем, а ты как обратно? Вплавь?
— Меня Дракон отвезет.
— Вот так вот и отвезет?
— Вот так вот и отвезет.
— Ну, вы тут разбирайтесь... — Лепа хмыкнул, оглядел Шеду с Митой и убежал ругаться. — Вермух! Дубина ты стоеросовая! Кто же так затягивает? Выкину.
* * *
Ветер крепчал. Корабль стремительно резал волны. Солнце карабкалось в небо, разливая свет в толще туч. Наступил полдень. Шеда замерз и ушел греться в каюту, к сердитому попугаю. Мита осталась на палубе, не отрывая глаз от воды и неба. Ветер рвал волосы, трепал плащ.
— Здорово? — время от времени подбегал Лепа.
— Возьми меня на корабль! — отвечала Мита. — Я буду стараться! Я научусь.
— Ну-у... — тянул Лепа. — Посмотрим. Юнгой разве что...
Наконец Лепа позвал всех в каюту обедать. Миту пришлось тянуть силой, потому что она не соглашалась уходить с палубы ни в какую («Пообедать я еще пообедаю, а даже если не пообедаю, ну и пусть, а вот так, чтобы на палубе, и ветер, и флаг с черепом — когда еще будет?»).
— Обедать нужно! — увещевал Лепа, заталкивая девчонку в каюту. — Умрешь от истощения — какой будет толк от нашего дела?
— Не умру, — надулась Мита. — Сами вы умрете. От одного без обеда не умирают.
— Еще как умирают!
— Нет, не умирают.
— Короче! — закричал Лепа, стукнув кулаком по столу. — Ешь и молчи!
— Ну и молчу, — надулась Мита окончательно. — Сами молчите.
— Вот бери, крабы вяленые...
— Крабы?! — отпрянула Мита в ужасе. — Это которые вылазят утром на берег? Такие милые, круглые, с лапками и клешнями? Они еще так здорово пятятся?
— Ну да.
— И их есть?! Не буду я крабов!
— Нет, будешь! — разозлился Лепа, доставая обед из ящичка. — Ешь, сейчас же!
— Не буду я крабов! Я их в руках держала, и они шевелили лапками! Ешьте сами, живоглоты!
— Она вообще ест какую-то гадость, — вздохнул Шеда, не поднимая глаз. — Траву всякую, листья, стручки, клубни. Как мне с ней дальше — не знаю.
— Тогда ешь морскую капусту! — вскинулся Лепа. — Ешь гадкую, противную морскую капусту!
— Давай сюда, — сказала Мита, отбирая у пирата пучок морской капусты. — Вы сами гадкие и противные, а морская капуста вкусная. И полезная, а крабов ешьте сами, убийцы.
Она, не глядя на мальчиков, захрустела морской капустой.
— Давай капусту! Давай капусту! Капусту давай! — заголосил вдруг попугай.
— Это для него капуста была, — сказал озабоченно Лепа. — Оставили человека без обеда.
Мита, по-прежнему ни на кого не глядя, подошла к клетке и поделилась с попугаем длинными листьями. Они захрустели вдвоем.
— А твои? — спросил Шеда.
— Они стесняются. Да ну их, в кубрике поедят, или на юте. На свежем воздухе.
— А что они едят? — спросила Мита. — Тоже живоглоты?
— Тьфу, — подавился Лепа. — Замолчи! За едой надо молчать!
— Вот и молчи сам тогда.
— Послушай, — Лепа повернулся к Шеде. — Давай повернем назад, пока не поздно, а? Потом будет поздно, поверь! Быстренько руль переложим, а?
Шеда вздохнул и опустил глаза.
— А-а, — махнул рукой пират. — Ладно. Тебе с ней жить.
— Что тут поделать, — сказал Шеда тихо.
— Я тебе сейчас как дам! — обиделась Мита. — На себя посмотри.
— Ладно, ладно, — пробурчал Шеда. — Не обижайся.
— Я не обижаюсь. Это вы чуть что обижаетесь. А я не обижаюсь. Чего мне обижаться? Как дам сейчас.
И так они сидели — Мита и попугай, нахохленные, грызли капусту — попугай в клетке, Мита под ним на диванчике.
Корабль несся по морю, качка была плавной, несильной. Мита задремала, свернувшись калачиком. Шеда заботливо укрыл ее плащом и вышел с пиратом наверх.
— Ветер заходит, — определил Лепа, вдохнув терпкого воздуха. — Вдобавок тут нам сворачивать. Туда лучше не лезть — сплошные скалы прямо под килем, — он махнул рукой на восток. — Чуть луну прозеваешь — попался. Обходим. Вермух! Гумка! Кубрулукук! Не спать, дармоеды! Руль под ветер! Шкот в зубы! Шевелись!
Снова полетели хриплые приказания. Паруса были переставлены, суденышко скрутило фордевинд и пошло левым галсом на юго-восток.
— Ветер северо-северо-запад, — сообщил Лепа, проносясь мимо. — Бакштагом быстренько обойдем.
— Откуда ты все это знаешь? — уважительно восхитился Шеда.
— Ха, — фыркнул Лепа. — Что тебя удивляет?
— Ну ты ведь пират?
— Еще какой! Ворю и граблю вовсю.
— Так пираты ведь грубые и необразованные?
— Слушай! — рассвирепел Лепа. — Я сейчас тебя точно выкину к морским собакам. Или хотя бы в глаз дам. Пираты что, не люди? Они что, в школу не ходят? Кубрулукук! Кто же так подбирает! Нет, что за дубина ушастая. Остолопы!
Шеда прошел на бак, пролез к бушприту. Судно резало пенные гребни. Мальчик не отрываясь смотрел вперед, в угрюмую даль.
Близились сумерки. Кубрулукук добросовестно бегал к рынде отбивать склянки. Надтреснутый звон уносился в зимнее море. Лепа, обойдя опасные воды, снова развернул судно. Теперь им предстояло идти на северо-восток, в довольно крутой бейдевинд. Но ветер вдруг резко перешел на запад, и Вермуху с Кубрулукуком снова пришлось перекидывать снасти, чтобы наполнить паруса как следует. Корабль полетел на восток полным бакштагом.
— Ты смотри! — прибежал Лепа. — Такого замечательного ветра тут еще никогда не было! Да чтобы зимой. Видать, очень нужно выкупить твою эту.
Шеда развел руками — еще как нужно. Лепа понятливо покивал.
— Ничего, ничего. Она у тебя, в целом, девчонка сносная. Я хуже возил, — успокоил он Шеду и умчался, крича в ветер: — Вермух, кабан ты эдакий! Кто же так выбирает? Я тебе что, не показывал, как выбирают? Сейчас я тебя самого выберу, остолоп! Гумка! Ты на компа́с сегодня смотрел?
Вскоре он опять подбежал к Шеде, сияя круглым лицом.
— Смотри внимательно! Если бы не такая хмарь, уже было бы видно! Скоро будем!
Он замахал руками по курсу и убежал. Шеда вперился в горизонт и разглядел в месиве облаков черные крапинки скал.
— Земля! — закричал он, кидаясь в каюту. Там он стал теребить сладко дремавшую Миту: — Земля! Остров! Дракон!
— Где? Правда? Уже? Почему ты меня не разбудил? Почему я уснула? Это ты виноват!
Мита, встрепанная, вылетела из каюты, пролетела на бак и застыла, вглядываясь в хмурую даль.
— Ура! А где же Дракон? Почему нет Дракона? Где он?
— Спокойно, — донесся хриплый ответ Лепы. — Будет вам Дракон, все будет. Старик не любит в сырую погоду высовываться из пещеры. Да и вообще — не любит он воду, как вы не понимаете!
— А почему тогда на Острове поселился? Почему не в пустыне где-нибудь?
— Потому что на Острове есть пещера с сокровищами! А драконы должны жить у сокровищ и их охранять! Всё! — Лепа снова удрал.
— А откуда на Острове сокровища? — прокричала Мита ему в спину. — Они тут давно? Их много?
— Мита, ну откуда он знает, — сказал горестно Шеда. — Ну оставь ты его в покое, наконец. Человек для нас доброе дело делает, а ты...
— Что я? — вскинулась Мита, сражаясь с волосами, которые ветер набрасывал на лицо. — Мне что, даже спросить нельзя? У кого мне еще спрашивать? Сидишь и сидишь в замке, как кролик в коробке, и даже спросить не дадут. Сейчас обижусь — и навсегда.
— Ну ладно, ладно... Не обижайся... Хочешь, сейчас он придет, и спросим вместе?
— Не хочу. Сам спрашивай.
Мита надулась и стала смотреть вперед. Через минуту, однако, она снова захлопала в ладоши:
— Остров! Уже близко!