В оружейной, среди мятых щитов и кольчуг, уже отходили ко сну уставшие, но донельзя счастливые Тукка и Тургубадук. Они так натрудились за длинный сегодняшний день, обучая неумелую молодежь колоть и рубить, что даже не стали перед сном драться. Отсутствие кровоподтеков на круглых физиономиях определенно значило, что времена наступают иные.
— Тукка! — мальчик подошел к головорезам, которые ворочались в мятом железе, устраиваясь поудобнее. — Тургубадук!
Те разлепили глаза.
— Подъем! Нужно ехать.
Тукка и Тургубадук озадачились. Они сонно глядели на хозяина, который, уперев руки в бока, сурово возвышался над ними.
— Подъем, говорю!
— Подъем? — не понял Тукка.
— Ехать? — не понял Тургубадук.
— Подъем! Ехать!
— Ну-у, хозяин! Какой подъем? Спать пора, мы уже спать собрались, — заскулил Тукка.
— Ну-у, хозяин! Куда еще ехать? Темно ведь уже! — заныл Тургубадук.
— По важному делу, — сообщил терпеливо Каборга.
— Какие дела, спать ведь пора, — скулил Тукка.
— Какие дела, темно ведь, — ныл Тургубадук.
— Ага. Значит, вам уже неинтересно кого-нибудь заколоть? Кому-нибудь отрубить голову? Вы, значит, тоже покрылись пометом, как весь этот Замок? Значит, вам хочется, чтобы нас порезал в обрезки и покрошил в крошки страшный Шара?
Тукка и Тургубадук насторожились.
— Мне нужно украсть у Шары Волшебную силу. Подумайте — как я поеду один? А если меня там покрошат в крошки? Кого тогда вы будете защищать?
— А что это такое — Волшебная сила? — спросил Тукка.
— А ее можно проткнуть пикой? — спросил Тургубадук.
— Волшебная сила — это такая штука, которую нужно украсть, — отрезал Каборга. — Собирайтесь! Дел будет много. Ты, Тукка, сможешь зарубить кого-нибудь алебардой. А ты, Тургубадук, проткнуть кого-нибудь пикой.
— Здорово! — Тукка вскочил, поскользнулся, грохнулся, вскочил снова. — Вот это дело, хозяин! — он в восторге разрубил алебардой скамейку.
— Вот это дело! — Тургубадук вспрыгнул и всадил пику в дверь, едва не снеся мальчику голову. — В дорогу!
— Ждите меня у моста, за воротами, — наказал Каборга.
— Только вы недолго, хозяин, — радостно ответили головорезы, — а то они лягут спать, и мы никого не зарежем!
— Я быстро! — успокоил Каборга. — Мне нужно только предупредить взрослых, что я отлучусь на пару-тройку часов, отрубить пару-тройку голов. Ждите!
— Так вы недолго, хозяин!
— Вы побыстрее там!
Они угромыхали.
— Вот это я понимаю, — сказал Каборга с удовлетворением.
Он снял со стены веревку с крюком и направился в каморку советника. Тот расхаживал из угла в угол. Ужин на столе был нетронут.
— Советник! Я придумал. Нужно съездить в тот замок и украсть у Шары Волшебную силу. У меня есть книга, так там написано, что если у мага отнять Волшебную силу, он перестанет быть магом. Шара пишет, что он маг, значит, у него есть Волшебная сила. То есть если мы как-нибудь эту силу у него отберем, он перестанет быть магом и не сможет нас покрошить и порезать.
Советник поскреб затылок:
— Стоит ли так доверяться книгам? Ведь ехать-то далеко, два часа?
— А кому еще доверяться, — вздохнул мальчик, — если вокруг такой кавардак? Ключнику? Ладно, мы поехали.
— Вы бы взяли накидку, хозяин...
— Там тепло, — бросил мальчик и прикрыл за собой дверь.
Каборга прошел в конюшню, забрался на лошадь и выехал во двор. Миновав арку ворот, он переправился через ров и закричал на головорезов, которые разминались, разрубая дубовые стволы вдоль дороги:
— Хватит мусорить! Мало вам — весь Замок сегодня опилками запорошили. Заставлю завтра все убирать — будете знать.
— Как же так, хозяин? — заскулил Тукка. — Если завтра крошить и резать, зачем убирать, хозяин?
— Зачем убирать, хозяин, если завтра крошить? — заныл Тургубадук.
— Молчать! — свирепо закричал мальчик. — Прикажу убирать — будете убирать. Вам что, приятно будет крошить и резать в таком свинарнике?
Тронулись в путь.
Каборга — на кляче, головорезы — трусцой, от которой окрестности сотрясались до самых предгорий. Тукка и Тургубадук забегали вперед, обшаривали кусты, для верности тыкая алебардой и пикой во что ни попадя. Тукка, который по такому случаю захватил любимую дубинку, громко колотил по стволам. Через полчаса Тукка наткнулся на ежика, заверещал от восторга, отшвырнул алебарду, бросил дубинку и с ежиком в ручищах побежал к Тургубадуку. Тургубадук умилился, выкинул пику, и они стали носиться с ежиком, пока не грохнулись в ближайшую яму.
Каборге пришлось спешиваться и их выручать. Потом пришлось спускаться к ручью и купаться, потому что на головорезов было страшно взглянуть, даже страшнее обычного. Каборга еле отскреб их от глины, травы и палых листьев. На все ушло полчаса, и они уже сильно опаздывали.
— Вы что, думаете, нас там ждать будут? — возмущался мальчик, вернувшись в седло. — Подождем, дескать, полчасика, пока Тукка и Тургубадук не приедут, нас не проткнут? Пока голову нам не отрубят? Вы что, правда так думаете?
— Но он был такой славный, — басил Тукка. — У него были такие ушки, и носик!
— А еще у него были такие блестящие глазки, — хрипел Тургубадук. — А как он пофыркивал!
— У него были такие иголочки! — басил Тукка. — Внизу черненькие, а сверху все серебристые.
— А коготочки! — хрипел Тургубадук. — Такие остренькие! Почти такие же острые, как моя пика.
— Нет, как моя алебарда, — возразил Тукка.
— Ну уж нет, — отрезал Тургубадук. — Как моя пика!
— Сейчас как дам! — пригрозил Тукка и уже развернулся, чтобы врезать Тургубадуку, но Каборга изо всех сил треснул его кулачком по лысине, в которой отражалась луна.
— Что за наказание! — воскликнул мальчик. — Все! Разворачиваемся — и домой. С меня хватит! Пусть Шара, наконец, приезжает и режет всех в крошки. Может, хоть тогда не придется все это терпеть.
— Ну, хозяин, — заскулил расстроенный Тукка. — А как же отрубить голову?
— Ну вы же обещали, хозяин, — заныл несчастный Тургубадук. — Ведь проткнуть кого-нибудь пикой.
— Хотя бы пару раз дубинкой треснуть кого, — добавил Тукка. — А то зачем я ее взял?
— Тогда быстро вперед — и молчок!
И они ехали по ночной дороге, и в небе ярко серебрилась луна, и горы на горизонте сверкали снежными шапками, и лицо трогал ласковый ветер. И они проехали еще час, и Тукка только два раза треснул Тургубадука по шее, а Тургубадук только раз огрел Тукку пикой по голове. Луна полным кругом сияла в черноте неба. И вот впереди, на холме над дорогой, засветились в ночи башни замка. Мальчик с головорезами выехал на поляну.
— Стоять, — приказал мальчик, вглядываясь в поросшую мхом стену и соображая, в какое окно лучше пробраться.
— Ну и где же, хозяин? — завертел головой Тукка, перехватывая алебарду. — Кому отрубать голову?
— Я никого не вижу, хозяин, — огляделся Тургубадук, держа пику наперевес. — Кого протыкать-то?
— Во-первых, я сейчас заберусь в башню и кого-нибудь, может быть, сброшу, — мальчик показал на маленькую восточную башенку, где на самом верху горел огонек. — Во-вторых, сами тоже ищите! Привыкли, что я за всех думаю, дармоеды! А ну, быстро!
Тукка с Тургубадуком поплевали на руки, перехватили надежней оружие, пригнулись и, свирепо сверкая глазками, разбежались.
— Точно, — решил наконец мальчик. — Лезу в восточную башню. Там все как у нас, не заблудишься. Окно только мешает... Ничего, пролезу под ним, меня никто не заметит. Вон то окно — караульная, как у нас, оттуда можно войти. Дальше чепуха, три коридора — и в башне.
Мальчик перешел вброд ров (воды в нем было по щиколотку), поднялся по некрутому склону, потрогал раскрошенный камень стены. Потом отошел, раскрутил веревку с крюком, запустил. Крюк звякнул, проскрежетал и прочно залег на карнизе. Каборга подергал веревку и полез.
* * *
Он забирался все выше, и залитый лунным сиянием мир ширился. Вдалеке в предгорных низинах моргали огоньками деревни. Ветер стих, шум листвы смолк. Каборга долез до крюка и запрыгнул в нишу. Цепляясь руками за стену, мальчик осторожно двинулся по карнизу и вскоре был у окна. Он замер, изо всех сил сражаясь с желанием посмотреть, кто там, в комнате, и почему не спит в такое позднее время.