— Шторм? Ночью? — Саныч пригладил растрепавшиеся от ветра волосы, коими тщетно пытался прикрыть просвечивающую на макушке плешь, — Ну так до ночи успеем. Все, хватит болтать! Поехали. Мотор! Хлопушка! Я сказал — хлопушка, мать вашу! Саша, Леночка — к бушприту. Целуйтесь!
На съемку поцелуя ушло часа полтора: то режиссеру не нравилось небо — казалось не слишком романтическим, то оператора не устраивал свет, то звезда Леночка капризничала — видите ли, замерзла.
— Замерзла? Так дайте ей коньяку, черт с ней! — матерился в мобильник Саныч, — Только смотрите, немного. Что?! Дайте, сказал, пару глотков!
Леночка враз ополовинила бутылку, остальное допил Сашок на пару с оператором. И в самом деле, было от чего замерзнуть: солнышко уже скрылось, внезапно задул ветер, злой и неожиданно холодный, прямо-таки пронизывающий. Или это казалось? А режиссер, между прочим, радовался!
— Здорово! Черт побери, здорово! Эти волны, скалы… Какая фактура, ах! Снимаем! Снимаем немедленно!
И снова Александр и Леночка целовались, теперь уже на фоне аспидно-черных, взметающихся почти к самому небу волн.
Оторвавшись от жарких губ кинозвезды, Саша явственно увидел в свете прожекторов яростные буруны в окружении грязной желтовато-белой пены. Камни! То-то буксир быстро убрался! Именно туда, на камни, и сносило сейчас обе ладьи.
— Надо уходить! — Свесившись через борт, Саша закричал режиссеру: — Саныч! Сворачивай, на фиг, съемку. Там камни! Камни!
Режиссер оказался понятливым, живо распорядился:
— Ребята, шабаш!
Закрутил головой:
— Где же этот чертов буксир?
— Так сам же ты его и отпустил, Саныч!
— Да, отпустил. И что теперь?
— А ничего! — Александр уже едва перекрикивал угрожающе свистевший в снастях ветер. — Вы ту ладью в бухту тяните, а я тут один, отойду за мыс.
— Куда? Какая мышь?
— За мыс, говорю! Там можно пройти, потом с подветренной стороны подойду причалить. Только слышь, Саныч, ты туда людей пошли, чтоб помогли, приняли швартовы.
— Что?! Ага, понял!
Режиссер закивал, помогая перебраться в моторную лодку Леночке, вовсе не выглядевшей испуганной. Ну конечно, после полбутылки коньяка на пустой желудок. За Леночкой последовал оператор и двое актеров второго плана, изображавшие… А черт их знает, кого они там, по фильму, изображали. И едва только последний успел спуститься в лодку, как налетела такая волна, что мало не показалось! Огромная, черная, с блестящей от света прожекторов и луны спиной, она подкралась незаметно, как хищник подкрадывается к своей жертве, ударила, стараясь перевернуть хоть что-нибудь. Не вышло! Саша уже успел закрепить кормовое весло и теперь потянул на себя шкот, ставя ладью по ветру.
— Справишься?! — забыв про рупор, громко закричал режиссер.
Александр поднял вверх большой палец и улыбнулся:
— Конечно! Что тут справляться-то? Я же все-таки моряк.
И, помахав всем рукой, половчее перехватил шкот.
Ладья оказалась отличной, ведь это была обычная, лишь слегка закамуфлированная под старину местная рыбачья лодка. По ветру шла неожиданно хорошо, ходко, без особого труда Александр обогнул мыс, а дальше уж было совсем просто.
Только бы не врезаться в случайно оказавшийся прямо по курсу корабль. Судя по сферической антенне — научно-исследовательское судно. А! Те самые турки, что выпили в «Монопри» все вино! Проходя мимо корабля почти что вплотную, Саша помахал рукой — дескать, все в порядке, обойдусь и без вашей помощи. И вдруг что-то произошло!
Молодой человек явственно ощутил это. Утлое суденышко вдруг словно провалилось в какую-то невообразимо глубокую яму, в прогалину между огромными волнами высотой с пятиэтажный дом! Черными, литыми, страшными! И луна прямо над головой вдруг вспыхнула яркой зеленью. Нет, это с корабля пустили луч, прожектор… Господи, почему он зеленый-то? И почему так сдавило виски?
На какой-то момент отважный моряк вдруг потерял сознание, а когда очнулся, странного корабля уже не было, да и волны стали поменьше, но ветер все так же свистел.
Сменив галс, Александр направил лодку к берегу. Там уже разожгли костры. Молодец, Саныч, не подвел, распорядился, а то плохо бы пришлось в темноте. Вот между теми двумя костерками как раз и приткнуться…
Подгоняемая ветром ладья чутко слушалась паруса. До берега оставалось совсем немного, еще чуть- чуть и…
Что за хрень? Откуда здесь этот огромный камень?! И костры как раз там, словно специально… Ну и что делать?
Выход теперь один: прыгать, и черт с ней, с ладьей, пусть уж потом Саныч сам разбирается.
— Придурки-и-и-и!!!